— Вы вновь правы.
— Берите лилии!
— Убедили! — согласился Виталий, вдыхая аромат нежных цветов.
* * *
Каждый шаг отдавался в голове громким туканьем. И как тогда в бесшабашной юности, Виталий делал отсчет: «раз, два, три, четыре», чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Вернее, чтобы голова не была занята напрасными переживаниями.
— Раз, два, три, четыре… и снова…
Ладони вспотели, несмотря на то, что на улице было минус двадцать восемь.
Он не любил зиму с ее суровым нравом. Старался мечтать о том, что это временно, всегда грезил о теплом лете.
Но сегодня он благодарил стужу за то, что она не позволяла ему расслабляться, держала в тонусе.
Эта зима должна вернуть ему Льдинку с ее холодными синими глазами, такими морозными и чистыми.
Стоило отпустить сознание, и начиналась чехарда бессвязных идей, нелепых слов. Он никак не мог выстроить самую простую фразу для начала разговора. Представлял, что откроется дверь, выйдет ОНА, а у него пропадет дар речи.
Ничего в жизни он не желал так сильно.
Если бы Софья прогнала его, он бы умер на месте. Потом воскрес, чтобы снова пытаться вернуть ее.
Он готовил речь. Проникновенную, длинную, наполненную не только словами, но и искренними чувствами. Знал, что придется непросто.
Она возможно изменилась. Но непременно в лучшую сторону. Какая она? Вспоминая ее лицо, руки, улыбку, он ловил себя на мысли, что отдельные детали испарились из памяти.
Но и он перестал быть тем милым мальчиком с иллюзиями. Его жизнь не была радужной, местами била наотмашь. Их характера давно исчезли замашки сентиментальности, зато появилась тяга к успеху, зарабатыванию денег.
Примет ли она его?
Решил начать с простого: «Привет, а вот и я!», а дальше — будь, что будет.
Но и этому не суждено было сбыться.
Закрытая дверь отвечала молчанием.
— Ее нет дома! — обозначила пожилая соседка по лестничной клетке, оглядывая Виталия с ног до головы, — напрасно ждете.
— Почему?
— Во-первых, с незнакомцами не разговариваю, — важно задрав нос, проговорила она, а во-вторых — вы не вызываете доверия.
— Зря вы так, — пристыдил ее Виталий, — нельзя по внешности судить человека.
— Больно надо! Идите своей дорогой!
— Пойду. Но прежде Софью дождусь.
— Настырный!
— Не то слово!
— Любишь ее?
— Больше жизни.
Женщина внезапно изменилась в лице, надев маску сердобольной страдалицы.
— Бедняжка, — запричитала она, — еще вчера…
У Виталия вновь ожила болячка в сердце, напоминая о себе резкой болью. Он ухватился рукой за грудь.
