В плену блаженной дрожи она твердила его имя. А он — ее. Две половинки единого целого.
Он не желал отпускать ее. Ни на минуту, даже на миг. Постоянно сплетал пальцы рук в замок.
— Не уходи!
— Не уйду!
— Навсегда вместе!
— Навсегда!
— Обещаешь?
— Обещаю!
На следующий день, зареванная Софья махала вслед автобусу, увозящему ее Виталика на целый год.
Ее губы болели от поцелуев. Теперь у них есть еще одна тайна. Одна на двоих.
Их взаимное чувство требовало проверки разлукой.
Большой настенный календарь отмечал красным фломастером дни их разлуки. С мая прошло девяносто два дня, как он стал защитником Отечества. Служил он в далекой Туле.
Софья отмечала дни утром. Ей казалось, что так день пролетит быстрее. Первым делом, открыв от сна глаза, бежать к календарю, вычеркнуть день, и подсчитать, сколько еще осталось.
Интернетом Виталик не пользовался. Не то, что он был древним динозавром, или непродвинутом в этом вопросе. Он был романтиком. У него была идея — сохранить память на бумаге, чтобы потом, показывать своим детям, как сделали это в свое время его родители. Армейские письма хранились в домашнем архиве, как драгоценность.
Весточки оттуда она получала регулярно. Конверт разрывала прямо в подъезде и жадно вчитывалась в строчки, представляя руку, выводящую для нее строчки.
Чувствовала тепло от сложенных вдвое тетрадных листов. Гладила, пыталась уловить любимый запах.
Каждое письмо прочитывалось не раз. Некоторые, особенные строчки, оставались в памяти, и Софья проговаривала их перед сном, как молитву.
Все письма начинались одинаково: Привет, Льдинка! И заканчивались тоже — Люблю, целую, жди!
Она ждала. Верно. Преданно, отсчитывая дни, часы, минуты. Мысленно обращалась к нему, разговаривала, думая, что он слышит ее на расстоянии.
Писала в ответ. Мельтешила своими фразами, давая ему знать, что сильно скучает. Она всегда выверяла каждое слово, переписывала неудачные абзацы, и на написание небольшого послания, порой тратила целый день. Все равно, когда письмо уходило, сомневалась, стоило ли писать о такой ерунде. Ведь события ее жизни можно было считать обычными, заурядными по сравнению с тем, что происходило в его армейской жизни.
Особенно дорожила она письмом, в котором Виталик написал, что гордится такой девушкой. Просил выслать фотографию, чтобы похвастаться перед сослуживцами.
В очередной раз обрадовалась, заметив белый уголок, торчащий из почтового ящика. Всегда долго рассматривала его почерк на конверте. Пробегала глазами по адресу.
