— Кристоф, я и так тебе верю! — воскликнула тронутая до глубины души Гаитэ. — Мне не нужны жертвы в доказательства верности. Я не это имела в виду!
— Это не жертва, госпожа. Во всём этом грешном мире мне никогда не доводилось к кому-то привязываться, но вы дороги мне. Вы единственный человек, которого я могу назвать моей семьёй. И вы не прогоните меня. Даже не пытайтесь. Лучше расскажите, что делать, если всё станет очень плохо.
Пожаловаться на плохое самочувствие Гаитэ пока не могла, но она знала, насколько коварна чума. Утром ты можешь быть совершенно здоров, а вечером уже зашит в саван.
Огонь в очаге трещал. Наверное, от дыма воспалились веки? Бросив взгляд в зеркало, Гаитэ заметила под глазами тёмные круги. Усталость навалилась свинцовой тяжестью.
Опустив шторы, она прилегла на кушетку на минутку, а через несколько часов проснулась вся мокрая от пота, с раскалывающейся от боли головой. Казалось, что весь дом ходит ходуном, как будто началось землетрясение.
Постучав, вошёл Кристоф.
— Сеньора, вы почти сутки ничего не ели. Нужно поесть.
С этими словами он поставил перед Гаитэ тарелку с густым питательным бульоном.
— Я не хочу.
— Вы должны!
Со вздохом она подчинилась.
После ужина стало немного легче и в душе снова затеплилась надежда на то, что всё обойдётся. Но, по мере того, как усталость увеличивалась, а головная боль, напротив, нарастала, отдаваясь по позвоночнику в спину и бёдра, Гаитэ поняла — она всё-таки заразилась.
Пущенная Тигрицей стрела настигла цель. Послание принесло свои плоды.
— Ложитесь и отдыхайте, госпожа, — как сквозь вату, через подступающий бред, услышала Гаитэ.
— Отвар… он ещё не до конца готов…
— Я сам доварю. В таком состоянии вы всё равно уже ничего не сделаете.
Гаитэ казалось, что у неё начался бред. Слышался конский топот и ржание.
— Мне кажется? Кто-то приехал? — заметалась она в горячке. — Кто-то стучится в дверь? Ты ведь предупредил Торна, чтобы он не навещал меня? Не подвергал себя опасности?..
— Не волнуйтесь, госпожа. Кто бы там не был, это точно не ваш муж.
Ей, должно быть, померещилось презрение в голосе верного слуги?
— Я посмотрю, кто пришёл.
Сознание Гаитэ путалось. Она воспринимала действительность, но как-то искажённо. Всё окрасилось в неприятный серый цвет, словно было припорошено серой пылью.
Сердце испуганно билось.
Чтобы убедиться, что это не Торн, Гаитэ медленно, с трудом, подошла к двери, перебралась через порог и подошла к лестнице, убегающей вниз.
