— Ваш супруг, сеньора, скор на расправу. Вам не стоит об этом забывать.
— Я не забуду, — пообещала Гаитэ. — А что касается тебя, Кристоф, то тебе больше никогда не позволено входить в мои покои. Никогда. Ты меня понял?
Он поднял тяжёлый взгляд и тихо спросил:
— Вы не доверяете мне? Вы готовы отказаться от единственного человека, готового ради вас на всё?
— У меня нет в этом уверенности, Кристоф. Тот, кто хочет доверия, проявляет честность. Тот, кто лукавит, доверия не достоин.
— Я преданно служил. Я не предавал вас. Я готов за вас умереть. Убейте меня, если хотите…
— Довольно мелодрамы! Не хочу больше ничего слышать ни о смертях, не о политике, — дрожа от нервного напряжения проговорила Гаитэ. — Вы свободны, Кристоф. Можете идти.
— Госпожа! — заступил он ей дорогу и со стороны простого слуги это была невиданная дерзость.
Под удивлённым и раздосадованным взглядом юной королевы Кристоф медленно преклонил колено.
— Госпожа, простите. Я прошу, умоляю, простить меня.
Подобрав пышные юбки, Гаитэ прошла мимо, шелестя платьем.
На сердце было тяжело. С одной стороны, ей было очень жаль Кристофа, но с другой уверенности в том, что этот прохвост не станет работать на два лагеря, у неё не было.
Захочет искупить свою вину — найдёт способ, а нет, значит, всё правильно она сейчас делает.
* * *
Коронационный наряд Гаитэ был великолепен. Бордовый бархат был покрыт тончайшей золотой вышивкой. Платье ниспадало длинными складками и казалось негнущимся.
— Во восхитительны, Гаитэ моя! — радостно улыбнулся Торн при виде красавицы жены. — Я не в силах отвести от вас взгляда!
Гаитэ ответила улыбкой.
Две придворные дамы, согласно обычаю, накинули на хрупкие плечи императрицы тяжёлый горностаевый плащ.
— Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — поинтересовался Торн, бросая на жену лукавый взгляд искоса.
— Так, словно у нас вторая свадьба.
Отчасти это было правда. Сегодняшнее празднество с тем роднило многое. Атмосфера, большое скопление народа, яркий солнечный день, праздничный гул.
Приблизившись, Торн взял Гаитэ за кончики пальцев и они, рука об руку, вышли на ступени, ведущие к главной городской площади.
Люди не только толпились вдоль улиц, они занимали все балконы домов, лоджии, карнизы, даже кровли домов были заполнены ими. Кто-то вопил, устраивая драку, кто-то почти висел, ухватившись за желоба водостоков.
При появлении Гаитэ и Торна, толпа выкрикивала приветствия, размахивала руками.
От обилия флагов, ковров и цветов город казался яркой фреской.
