Гаитэ чувствовала себя так, словно ей взяли и плюнули в душу. Весь этот тяжёлый, бесконечный день она дралась за каждого из Фальконэ, как за себя и даже с большим ожесточением, чем за себя. И вот её награда — новые упрёки? Такова мужнина благодарность?
— Мне жаль, что ты не доверяешь мне, Торн. Но всё равно тебе придётся терпеть моё общество. Потому что ни у кого другого, кроме меня, нет желания терпеть твой склочный нрав.
— Я хочу тебе верить, Гаитэ. Но мысль о том, что даже ты можешь вонзить нож в спину, невыносима!
— Тогда не думай об этом! Идея оставить мать при императорском дворе не мне принадлежала, если помнишь. Да и доказательств тому, что мать причастна к отравлению твоего отца пока нет. Она ведь могла просто воспользоваться суматохой и сбежать. Организатором заговора мог быть кто угодно.
— Это-то и пугает, Гаитэ. Это и пугает. Наверняка лорды собирают очередное собрание пэров. Но первыми в линии после нас, как не крути, это Рэйвы! Чёрт, они первые в линии перед нами!
— Я — Рэйв. И я твоя жена. Я на твоей стороне. Сюда спешит Сезар с армией. Если вы не перецапаетесь между собой, если будете действовать слажено и мудро, мы удержим корону за собой.
— Сорхэ и их сторонники наверняка уже объединили войска и движутся к нашему городу, — словно не слушая её, в полузабытьи рассуждал вслух Торн. — Нужно действовать. Нужно срочно действовать, а я лежу тут, беспомощный, как младенец!
— До рассвета ты вполне можешь себе это позволить. До рассвета мы в безопасности.
— Ты права. И — ещё одно…
— Да?
— Кто-то должен позаботиться о похоронах отца. Несмотря на все обстоятельства, мы должны похоронить его со всеми полагающимися почестями. Я могу на тебя рассчитывать?
— Безусловно.
— Эффи поможет. Впрочем, от этой глупой вертихвостки никогда не было никакого прока. Только и может, либо смеяться, либо слёзы лить. А я завтра должен сам возглавить собрание.
— Но ты не готов.
— Я — должен! А теперь оставь меня, женщина. Мне нужно побыть одному.
Гаитэ вышла из комнаты.
В сердце её было темно, как в печной трубе. Душа была полна отравляющим угарным газом разочарования и тоски.
Торн рвался в бой, не желая оставаться в постели. Ему не терпелось побеседовать с лордами.
— Если я не могу помешать им напасть на нас, по-крайней, мере сделаю всё, чтобы разобщить и настроить друг против друга.
Гаитэ молчала, всё ещё обиженная после вчерашнего с мужем разговора.
— Может быть, стоило бы сначала похоронить вашего отца?
