Прислонившись к столбу, я вглядывалась в темноту между деревьев, где сверчки стрекотали свои ночные трели, не ведая о том, что тяготит моё сердце. Близнецы плясали у огня, радостно предвкушая, как будут есть вепря. За свои восемь лет они ещё никогда не пробовали мясо дикого кабана, а в воздухе висел его сильный, аппетитный аромат. Кэрис убила вепря дубинкой, когда собирала грибы под тополем. Нечасто нам выпадали такие лакомства.
Мы с едой вышли наружу и на плетёных ковриках расселись вокруг костра. Подкрепившись, я сразу почувствовала себя лучше. Недра принялась насвистывать мелодию, что добавляло праздничности атмосфере.
«Может, всё это время меня угнетал голод?» — подумала я, на миг воспрянув духом.
Но, встав и всмотревшись вдаль, насколько позволял свет костра, снова ощутила тяжесть на сердце. Воздуха не хватало.
Глупости! Мы столько жили в мире. И вдруг сзади подошла Ама:
— Что ты чувствуешь? — с тревогой спросила она, положив руку мне на плечо. — Давайте затушим костёр. И уведите детей с остальными внутрь.
Но было уже слишком поздно.
Долину наполнил грохот копыт, казалось, шедший со всех сторон. Вначале мы пришли в замешательство — близнецы закричали, все оглядывались, пытаясь понять, в чём дело. И вдруг нас окружили стервятники на лошадях, не давая никому убежать. Племя замерло, а хищники подбиралась всё ближе. Мы замолкли, если не считать хныкавшую Шанталь: со смерти Рианны прошло два года, но та всё ещё была жива в нашей памяти.
Их вождь, Харрик, махнул всадникам в тенях, и те на лошадях ворвались в общинный дом, круша на своём пути стены. Спешившись, стали растаскивать мешки зерна и сушёных бобов, которые мы запасли на зиму, рылись в других запасах, срывали шкуры со стен, набивали сумки тканями и одеждой, брали всё что хотели и разбрасывали остальное.
Ещё один стервятник по имени Фергюс приказал другой группе всадников обшарить темноту с факелами — нет ли там загонов с домашней живностью. Вскоре мы услышали кудахтанье наших куриц. Их стервятники тоже затолкали в мешки.
В яростном мельтешении тел и жадных рук было трудно отличить одного стервятника, с беспечным рвением обиравшего нас до нитки, от другого. Но вдруг я увидела вспышку цвета — сжатые челюсти, грудь, длинные, заплетённые в жгуты волосы.
Шум внезапно исказился и притих, мир замедлил вращение. Перевернулся вверх тормашками.
Джафир!
Джафир приехал с ними.
Он навьючивал на спину своей лошади большой мешок с зерном. Мне внезапно сделалось дурно, ноги превратились в желе.
