Я невольно вздрогнула, откинула косу за плечо и вздернула кверху подбородок.
— И кто тебя только воспитывал? Где ж это видано, чтоб девице первой представляться?
Парни переглянулись с Арьяром, моим спутником, а после во весь голос расхохотались. Я нерешительно попятилась и густо-густо залилась пунцовой краской, ощущая на коже жар.
— Ишь ты, бедовая какая! — проговорил молодец, отсмеявшись. Видно, братец того, что имя моё спросил — уж больно похожи. — Наверное, набросилась на тебя и едва не искусала?
— Искусать не искусала, но ножом пырнуть собиралась, — отшутился Арьяр.
— И откуда ж такие девки берутся? Ни имени спросить, ни близко подойти.
Он посмотрел на меня и ехидно сощурился.
— А ты свое назови, а после уже меня спрашивай, — стояла на своем я, стараясь не расплакаться от растерянности.
— Ладно, хватит девку пугать, — проговорил Арьяр. — Знакомься, Вёльма, это Дар и Амельд. А это Вёльма. Она из Растопши в Трайту идет.
Амельд присвистнул и укоризненно покачал головой.
— Видать, неладное что случилось, раз тебя одну отпустили.
Ну вот! Опять! Далось же им мое треклятое «одна». Ну, одна и что ж с того? Разве мало девок в одиночку в города едут? Благородные только и знают, что разъезжать в своих расписных повозках, да женских седлах. А мне, значит, раз рожей не вышла, и по лесу пройтись нельзя?
— Что случилось, не твоего ума дело. Раз иду, значит, прок от того есть, — заявила я, начисто согнав с лица непрошенную краску.
— Ох, и норовистая же ты, Вёльма. Не повезет кому-то с женкой, — подбоченясь, усмехнулся голубоглазый Дар. — Да и имя у тебя чудное.
— Имя как имя. Меня в честь Вёльмы-Огневицы назвали. Слыхал о такой?
Он кивнул.
— А раз слыхал, так глупостей не спрашивай.
Арьяр молча наблюдал за нашей перепалкой и, знай себе, посмеивался. Наконец, надоело ему это. Взял он меня, готовую еще не того братьям наговорить, за локоть и вперед потянул.
— Идем. Хватит языком чесать.
Я неохотно подчинилась ему, бросив пару недобрых взглядов на братьев, посмеивающихся мне вслед. Ничего! Будут знать, какие девки еще бывают. Привыкли небось своими ведуньями помыкать да у печи держать их. Со мной не пройдет — не на ту напали.
Подлесье оказалось гораздо больше, чем я думала. Дома в селе стояли добротные, дубовые, бревнышко к бревнышку выложенные. А уж какие резные узоры на окнах да на дверях! Ни разу таких не видела. Искусные мастера, должно быть, работали. То цветы, то птицы и звери, вырезанные из тонких дощечек, на каждом доме красовались.
