Ладимир посмотрел на меня будто сверху вниз как на дите неразумное.
— Сила твоя от ушедшей пошла и того ты не изменишь. Хоть и светлая бусина попалась, а все ж из ее ожерелья. Ладно, Вёльма. Не о том речь. Осьмуша на меня злобу таит. Чуть обернется и вслед за нами погонится, а перевертышу и всю Беларду пробежать мало будет.
Сказал, а у меня по спине мурашке побежали.
— Что же делать нам теперь, Ладимир? Знают ведь все, что оборотни ведунов не любят.
— Один лишь выход — не дать ему обернуться.
— Стой! А Румяна и ее семья? Они ж разве не знают, кто с ними?
Колдун пожал плечами.
— Может и не знают. Сказать им как-то надо.
— И как? Подойду я к Румяне и скажу: «братец твой — перевертыш и скоро на четырех лапах ходить станет»? Да после такого она меня саму пришибет!
Говорила и словам своим не верила! Как же сестра родная про брата своего такого секрета знать не будет? Ладимир будто угадал и проговорил:
— Вдруг у Осьмуши дар недавно открылся?
Я пожала плечами, не зная, что сказать.
— Есть один способ помешать ему обратиться.
Ладимир легонько прищурился, а я выжидающе на него посмотрела.
Дорога сегодня не в пример вчерашней была — шумная, людная. Со всех сторон голоса лились, ржание коней слышалось, рев волов, что повозку мельника тянули. Я, привыкшая к такому зрелищу — в Растопше частенько торговцы собирались — ничуть не дивилась. Будто дома оказалась снова.
Румяна все так же кляла своего мужа на чем свет стоит, дочка их, Забава, все смеялась, да с проезжающими парнями переглядывалась. Стоян женку свою сварливую все к ушедшей норовил послать. Та будто и не слышала, знай свое городила.
— Не ладно это, что народу столько, — негромко промолвил Ладимир, поравнявшись со мной.
Я натянула Миркины поводья, чтоб лошадка чуть тише пошла.
— Думаешь, Осьмуша обернется и нападет?
— Не дам я ему напасть, — ответил колдун, — да и обернуться не дам.
С опаской на него покосившись, я плечами пожала. Хоть и видела, как Ладимир пламя призвал, а все в его силу не верила.
— Вишь, как смотрит, — кивнул он в сторону обернувшегося Осьмуши.
Глаз у парня и вправду худой — у меня аж холодок по спине пробежался.
— Врага учуял.
— Ладимир, так если ж обернется, как он тебя найдет? Перевертыши память ведь теряют вместе с обликом.
— Правду говоришь, Вёльма. Только одного ты не примечаешь. Запах.
Я недоверчиво скривилась.
— Что ж он, вынюхивать тебя станет?
— Уже учуял, а после по следу пойдет. Враг я ему кровный.
— С чего ж ведунов они так не любят? — спросила я, наблюдая, как вихрастый крепкий парень, красуясь перед Забавой, гарцует на своем вороном коне. И так зайдет, и эдак. Благо, что Румяна не видит, а то бы так ему задала, что и коня б потерял и сам припустил до самой Трайты.
