Возле какой-то лавки он встретил Малыша Луи с парой резиновых сапог в руках.
— Куда идешь?
— Да вот, продаю. Не хотите ли купить? Самые лучшие, какие только делают в Канаде. Попробуйте-ка найти такие во Франции. Двести франков.
Однако Малыш Луи был слегка испуган и ждал только, когда ему разрешат продолжать путь.
— Тебе не приходило в голову, что капитан Фаллю был чокнутый?
— Знаете, в трюме многого не видишь.
— Но ведь идут всякие разговоры. Что ты на этот счет думаешь?
— Конечно, там происходили странные вещи.
— Какие?
— Вообще… Ничего… Это трудно объяснить. Особенно когда уже сойдешь на берег.
Он по-прежнему держал в руке сапоги, и хозяин лавки для моряков, который его заметил, уже ожидал на пороге.
— Я вам больше не нужен?
— Когда точно все это началось?
— Сразу. Видите ли, судно бывает либо здоровым, либо больным. Так вот, «Океан» был болен.
— Неудачно маневрировал?
— И все остальное. Что вы хотите, чтобы я вам еще сказал? Вещи, которые как будто не имеют смысла, но все же существуют. Вот вам доказательство: всем нам казалось, что мы сюда больше не вернемся… А что, ко мне больше не будут приставать по этому делу с бумажником?
— Посмотрим.
Порт был почти пустынным. Летом все суда находятся у Ньюфаундленда, за исключением рыбачьих баркасов, которые поставляют свежую рыбу на побережье. В гавани один лишь «Океан» выделялся темным силуэтом и насыщал воздух крепким запахом трески.
Возле вагонеток стоял человек в кожаных гетрах и в фуражке с шелковым галуном.
— Это судовладелец? — спросил Мегрэ у проходившего таможенника.
— Да. Директор компании «Французская треска».
Комиссар представился. Тот недоверчиво оглядел Мегрэ, не переставая следить за разгрузкой.
— Что вы думаете об убийстве вашего капитана?
— Что я об этом думаю? А то, что у нас восемьсот тонн подгнившей трески. И если так будет продолжаться, судно не пойдет в следующий рейс. А уж если кто и наладит дело и покроет дефицит, то, во всяком случае, не полиция.
— Вы полностью доверяли Фаллю, не так ли?
— Да. И что с того?
— Вы полагаете, что радист…
— Радист или кто другой, все равно год пропащий. Я уже не говорю о том, с какими они вернулись сетями. Сети, стоившие два миллиона, — вы понимаете? — изодраны так, словно ими для забавы вытаскивали скалы. А экипаж еще вдобавок верит в дурной глаз. Эй, вы там! Что вы делаете, черт вас побери! Кому я говорил, что прежде всего нужно нагрузить эту вагонетку!
И он припустился вдоль судна, яростно браня всех, кто попадался.
