– Я подумал, что вы не дадите.
– Я бы выпила с вами.
– Вы прелесть.
– Вам вредно пить одному. Не надо.
– Хорошо.
– Приехала ваша подруга мисс Баркли, – сказала она.
– Правда?
– Да. Она мне не понравилась.
– Еще понравится. Она чудесная.
Сестра покачала головой:
– Вам виднее. Вы не могли бы немного подвинуться в эту сторону? Вот так. Вам надо перед завтраком умыться. – Она протерла меня тканевой салфеткой, смоченной в теплой мыльной воде. – Приподнимите руку, – попросила она. – Так хорошо.
– Можно вызвать парикмахера до завтрака?
– Я пошлю за ним привратника. – Она ушла и вскоре вернулась. – Он пошел за ним, – сказала она и положила салфетку в тазик с водой.
Парикмахер пришел в сопровождении привратника. Это был мужчина лет пятидесяти с закрученными усами. Мисс Гейдж, покончив с умыванием, ушла, а парикмахер вымазал мне все лицо мыльной пеной и стал меня брить. Он был очень серьезен и не раскрывал рта.
– В чем дело? – спросил я. – Вы не в курсе последних новостей?
– Каких новостей?
– Любых. Что происходит в городе?
– Военное время. Повсюду вражеские уши.
Я попробовал заглянуть ему в глаза.
– Держите голову прямо, – сказал он и продолжил меня брить. – Ничего я вам не буду рассказывать.
– Да что это с вами? – спросил я.
– Я итальянец. И не стану разговаривать с врагом.
Я оставил его в покое. Чем скорее я освобожусь от бритвы этого психа, тем лучше. Один раз я попробовал разглядеть его получше, но в ответ услышал:
– Осторожнее. Лезвие острое.
Когда все закончилось, я ему заплатил и дал пол-лиры сверху. Он вернул чаевые.
– Я не возьму. Тут вам не фронт. Я итальянец.
– Проваливайте.
– С вашего позволения.
Он завернул бритвы в газету и вышел, оставив на тумбочке пять медных монет. Я позвонил в колокольчик. Появилась мисс Гейдж.
– Вы не пригласите ко мне привратника?
– Хорошо.
Пришел привратник. Он просто давился от смеха.
– Этот парикмахер сумасшедший?
– Нет, синьорино. Он все перепутал. Он меня не понял и решил, что вы австрийский офицер.
– Вот как.
– Ха, ха, ха. Такой шутник. Еще бы, говорит, одно неловкое движение, и я бы его… – Он провел себя по горлу большим пальцем. – Ха, ха, ха. – Его просто разбирал смех. – Я ему объясняю, что вы не австриец. Ха, ха, ха.
– Ха, ха, ха, – с горечью повторил я. – Если бы он перерезал мне горло, вот было бы смеху.
– Нет, синьорино. Нет, нет. Он так боялся, что вы австриец. Ха, ха, ха.
– Ха, ха, ха, – передразнил я его. – Проваливайте.
Он ушел, и из коридора еще доносился его смех. Потом я услышал чьи-то шаги и поднял глаза. В дверях стояла Кэтрин Баркли.
