Мы с мамой согнулись пополам от хохота. Потом я обняла ее, как всегда, тронутая маминой любовью.
Новости сообщила мне Люси. Она приехала погостить дня на два, а заодно отдохнуть от своих забот, от однообразной рутины — дома, мужа и двоих детей. По словам Люси, ей нужно было чуточку подумать о себе и вспомнить о своих потребностях. Ей нелегко было поддерживать брак — эта тяжесть давила Люси на плечи. Мы подолгу нежились в пижамах или отправлялись на долгие прогулки, и все это время анализировали нашу жизнь. Хотя Люси стремилась посплетничать и похихикать, как девчонка, и все-таки я видела — в ней появился какой-то надлом. Раньше такого не было.
Как-то после обеда она красила мне ногти, а сама тем временем перечисляла самые раздражающие черты своего мужа.
— Меня раздражает, как он читает газету, цокая языком и методично складывая страницы, вместо того чтобы просто их откладывать. При этом он совершенно неспособен аккуратно повесить мокрое полотенце в ванной — всегда кидает его на сушилку как попало, и это меня тоже бесит. А еще меня бесит то, как он откроет холодильник и стоит перед ним, а сам спрашивает: «Масло у нас есть?», будто я обязана хранить в голове точный перечень содержимого и отчеканивать его по первому требованию. — Люси стиснула челюсти. — Господи, хоть бы разок спросил: «Чем мне тебя порадовать, милая?» Никогда не предложит помочь, отвести девочек в гости, купить подарок для общих знакомых, разложить чистое белье в шкафу, позвонить зубному врачу, проверить, нуждается ли машина в ремонте, закупить всякие там стиральные порошки или записать меня на массаж. Нет, что вы, он ведь так много зарабатывает, поэтому его жизнь важнее, чем моя.
— Но разве не все мужики так считают? — спросила я.
Люси вздохнула.
— Насчет этого не знаю, а вот что я точно знаю: с годами мы с Эдвардом перестали видеть друг друга. Мы воспринимаем друг друга как мебель. Обстановку брака. Но я не хочу менять мебель или ее обивку, я просто хочу вспомнить, чем она мне понравилась в самом начале.
Я кивнула.
— Значит, Эдвард тебя утомляет?
— Не совсем так. — Люси задумалась и продолжала: — Просто… как будто какой-то своей частью он существует отдельно от меня. Может, это я его утомляю, может, ему со мной скучно. — Она завинтила флакончик с лаком. — Я точно знаю, что у меня есть все для довольства жизнью, но при этом внутренне я умираю от одиночества. — Она тяжело вздохнула. — И как это произошло? Вот вроде бы только что я была молодой, сексуальной, ну просто находка, а не девушка, и мечтала о полной, счастливой, разнообразной жизни, а глядь — уже прошло десять лет, и я превратилась в скучную старую жену и мать, которой и сказать-то нечего. — Она фыркнула. — А ведь я скучная! Нет, ну правда, я даже на саму себя и то тоску навожу.
