Косила она на пару с Надей, дочерью конюха Ивана Лукича.
Надя была одногодкой Пелагеи. Училась с ней в одном классе в школе. После школы сразу же вышла замуж. Муж её, Николай, воевал где-то на Севере, под Мурманском. Часто писал письма. Каждое новое письмо Надя по неделе, иногда до следующего, носила под лифчиком. Когда случалась свободная минута, украдкой вытаскивала и читала. Она знала мужнины письма уже наизусть. Но всё равно читала. Ей нравилось смотреть на ровные строчки письма, на то, как в них стоят слова и выведены буквы.
Зинаида порой посмеивалась над ней:
– Опять Колины письма нюхаешь!
Надя была немного близорука, и со стороны действительно казалось, что она нюхает треугольник, прежде чем его развернуть и в очередной раз перечитать уже давно знакомое и выученное наизусть.
Ночевали они в одном шалаше. Ели из одного узелка, который им привозил то Пётр Фёдорович, то Иван Кузьмич, то приносили соскучившиеся по матерям дети.
У Нади было двое, мальчик и девочка. Сына она родила за четыре года до войны. А дочь в сорок втором, летом, от окруженца. Мужу ничего не сообщала. И жила теперь смутным ожиданием, в котором радость смешивалась с тревогой. Что будет, когда Николай вернётся и узнает, как она его ждала? А будь что будет, думала Надя, лишь бы живой домой вернулся.
Они вставали ещё до восхода солнца, по прохладе, когда не так лютовали комарьё и оводы, брали косы и шли выкашивать очередные полянки, всё глубже и глубже занимая Красный лес.
Надя ростом поменьше. И коса у неё поменьше, с лёгким еловым косьём. Она становилась второй. А Зинаида косила отцовой десятиручкой. Махала так, что и мужику бы не уступила.
Но нынешний покос обходился почти без мужиков.
Когда выкосили лесные сенокосы и весь колхоз собрался на заливном лугу, то в ряд встали дядя Митя Степаненков, Федя Ивашкин ещё несколько инвалидов и стариков. Остальные – бабы. Но, слава богу, бабий табун набрался всё же большой.
Пётр Фёдорович глянул и покачал головой:
– Юбками нынче косим. Юбками…
Как-то в полдень приехали дети. Привёз их Пётр Фёдорович. Двое Надиных и пятеро её, Зинаиды.
Они выглядывали белыми головёнками из-за спины Петра Фёдоровича, смеялись, ещё издали махали руками. Трое самых младших сидели впереди, под особым приглядом.
Когда повозка остановилась, дети шумно, как молодые августовские воробьи, сыпанули с повозки.
Улита и Алёша потянулись ручонками к Зинаиде. Соскучились. Они обнимали то её, то друг дружку. Смотреть на них было забавно и весело.
