Войдя, она со мной даже не заговорила. Минут пять мы сидели у огня молча. Потом она сказала:
– Как только у тебя язык повернулся говорить мне такие вещи?
– Потому что это правда. Именно это ты собираешься сделать.
– Теперь? После того, что ты тут наговорил?!
– Да, после того, что я тут наговорил.
– Но, Уолтер, именно поэтому я и пришла к тебе сегодня. Я все обдумала. Мои две или три фразы ты мог понять превратно. Я даже рада, что ты заметил это и предупредил меня. Ведь я могла ляпнуть такое кому угодно и где угодно. И человек, не зная моих обстоятельств, все неправильно бы понял. Но теперь, я уверена, ты видишь сам, ничего подобного мне и в голову не могло прийти.
Это означало, что целый день она провела, трясясь от страха, вдруг я вздумаю предупредить мужа или выкину еще какой-нибудь фортель. И я решил продолжать игру.
– Ты назвала меня Уолтер. Как зовут тебя?
– Филлис.
– Филлис, можно подумать, оттого, что я обо всем догадался, ты откажешься от своей затеи. Нет, ты доведешь дело до конца, и я помогу тебе.
– Ты?!
– Я.
Снова я застиг ее врасплох, только на этот раз она даже не пыталась сыграть оскорбленную невинность.
– В таком деле не может быть сообщников. Это невозможно.
– Невозможно? Тогда послушай, что я сейчас тебе скажу. Тебе необходимо найти сообщника. Конечно, в идеале такие делишки лучше проворачивать в одиночку, чтоб ни одна душа на свете не знала, это уж точно. Но загвоздка в том, что одной тебе не потянуть. Не потянуть, потому что придется иметь дело со страховой компанией. Тебе нужен помощник. И никто не поможет лучше человека, знающего все ходы и выходы в страховом деле.
– А тебе зачем? Чего ты хочешь?
– Тебя. Это первое.
– Что еще?
– Денег.
– Ты хочешь сказать, что предашь свою компанию и сделаешь это ради меня и денег, которые мы получим?
– Именно. Совершенно верно. А тебе советую впредь не вилять, а говорить прямо, как есть, потому что если я начну дело, то доведу все до конца, и промашек быть не должно. Но мне нужна информация. Все подробности и детали. С этим не шутят.
Она закрыла глаза и вдруг заплакала. Я обнял ее и похлопал по спине. Смешно – после всего, о чем мы тут говорили, я утешал ее, словно малого ребенка, потерявшего пенни.
– Прошу тебя, Уолтер, пожалуйста! Не позволяй мне. Мы не должны. Какое-то безумие.
– Да, безумие.
– И все равно мы сделаем это, я чувствую.
– Я тоже.
– Ты знаешь, к тому нет никаких причин. Он относится ко мне прекрасно, как только может относиться любящий муж к любящей жене. Я не люблю его, но ничего дурного он мне не сделал.
