Три дня спустя она позвонила и попросила передать, чтобы я заехал в три тридцать. Она сама открыла мне дверь. И никакой голубой пижамки. На этот раз на ней было нечто вроде белой матроски – длинная блуза, обтягивающая бедра, белые туфельки и белые чулки. Похоже, не один я оценил всю прелесть этих форм. Она и сама знала, причем знала прекрасно. Мы прошли в гостиную, на столе стоял поднос.
– Белли сегодня выходная. Я сама приготовила чай. Хотите чаю?
– Благодарю вас, нет, миссис Недлингер. Я только на минутку. На тот случай, если мистер Недлингер решил продлить страховку. Я подумал, он наконец решился, раз вы меня пригласили.
Внезапно я осознал, что ничуть не удивлен отсутствием Белли и тем, что она сама готовила чай. И твердо вознамерился уйти отсюда немедленно, и не важно – с продленным полисом или без него.
– Ну выпейте хоть чашечку! Я люблю чай. Приятное занятие – чаепитие, помогает немного расслабиться в середине дня.
– Вы, должно быть, англичанка?
– Нет, из Калифорнии. Родилась тут.
– Здесь не так много калифорнийцев.
– По большей части калифорнийцы – выходцы из Айовы.
– Я и сам оттуда.
– Надо же!
Белый костюм сыграл свою роль. Я сел.
– Лимон?
– Нет, спасибо.
– Два?
– Нет, вообще без сахара.
– Значит, не сладкоежка?
Она улыбнулась, и я увидел ее зубы. Крупные, белые, немного выступающие вперед.
– Я часто веду дела с китайцами. Они отучили меня от чаепития по-американски.
– Мне нравятся китайцы! Продукты для чоу-мейн[10] я всегда покупаю в маленькой лавочке у парка. У мистера Линга. Знаете?
– Знаю. Вот уже много лет.
– Ах вот как!
Она приподняла брови, и я заметил, что выглядит она вовсе не такой утомленной и увядшей, как в первый раз. А на лбу у нее были рыжие веснушки. Она поймала мой взгляд.
– Сдается мне, вы разглядываете мои веснушки.
– Нет, что вы.
– Нет, разглядываете! Из-за них я всегда носила тюрбан, когда выходила на солнце. Но люди так часто приставали, просили погадать, что пришлось с ним расстаться.
– А разве вы не предсказываете судьбу?
– Нет. Знаете, так и не удалось выучиться этому традиционному калифорнийскому ремеслу.
– Все равно, мне нравятся веснушки.
Мы сидели рядом и толковали о мистере Линге. Из заурядного бакалейщика он превратился в преуспевающего дельца, и каждый год мы были вынуждены обкладывать его недвижимость налогом на сумму двадцать пять тысяч долларов. Но вы даже представить не можете, каким потрясающим чуваком выглядел он теперь. Через некоторое время я все же вернулся к вопросу о страховке.
