12.
И началось! Днем Элси заискивающе мурлыкала и умоляла меня держать ее, держать, не отпускать ни за что на свете... Сил у нее заметно прибавилось, даже явные проявления сколиоза вроде бы стали сходить на нет. Она щебетала радостно и уверяла меня, что никогда в жизни не была так спокойна и счастлива, как со мной.
- Ты - бог! - говорила она,- ты пришел, чтобы спасти меня. Рядом с тобой я знаю, что Патрия - не просто есть. Она и есть наша общая Родина! Я могу дышать! Я могу говорить! Мне так с тобой хорошо!
Ночью - с десяти-одиннадцати по моим часам - детки, как перепелки, рассаживались по кустам. И - вперед! Мне очень скоро надоели до смерти их рулады. Я пытался отвлечь Элси. Как мог. Ужин растягивал до самой ночи. Разговаривал с нею. Как попугай. И вроде бы помогало.
Но когда артисты убирались восвояси - она обрушивала на меня водопад презрения и сарказма! Ее брань становилась все изощренней с каждым днем она научилась... можешь себе представить? Она научилась-таки цеплять меня за живое!
Часов в пять-шесть она засыпала... к обеду, квелая, как дождевой червяк, выползала из палатки, находила меня и втыкала в меня шпильку... в самое больное место! как будто знала, черт побери!..
вот скажи, откуда ей знать было, где у меня болит?
...через неделю я был готовенький... понимаешь, я стал терять контроль над собой! Я стал ловить себя на мысли, что охотно придушил бы ее... или пристукнул... И пристукнул бы, но после полудня она словно в себя приходила... словно из бреда высвобождалась... Жуть!
Она ведь прекрасно помнила, что происходило ночью и утром.
- Не верь, Дэвид! Не слушай, что я болтаю... я не хотела... я... это не я! Я люблю тебя - помни об этом и терпи. Пожалуйста, потерпи еще немного!
Она забиралась ко мне на колени - крохотный беззащитный ребенок...
одинокий ребенок среди мира, ополчившегося на него всей своей равнодушной массой... Господи! как я жалел ее в эти минуты, как сострадал! Как - сострадая - искал объяснений и преисполнялся гневом и раздражением против тех, из болота!
Я бросал дела, которые и так уже приходили в беспорядок ... она превратила мою жизнь в хаос... мы болтали с ней до вечера - и ведь было о чем! Предмет всегда находился, как ни различны были наши представления обо всем на свете... не говоря уж о добре и зле.
Незадолго до захода солнца она становилась мрачной и молчаливой.
Начинала ждать. И когда тишина оглашалась ритмичным щелканьем и свистом - уже привычно впадала в прострацию...
