Морпех повернул голову, и его рот сжался больше, чем от физической боли его собственной раны, когда он увидел тела Драгонера и Димитрия. Затем он посмотрел вокруг, на валявшиеся трупы убийц, и его глаза сузились, когда он увидел, как таинственный Мерлин стоит на коленях рядом с единственным выжившим нападающим. Руки Мерлина были заняты обработкой ран другого человека, даже когда Кайлеб обихаживал Фалкана, хотя из звуков, издаваемых убийцей, было очевидно, что незнакомец не потратил на него очень уж много нежности.
Голова Фалкана откинулась назад, его взгляд встретился со взглядом Кайлеба, и брови обоих поднялись в немом вопросе. Кайлеб посмотрел на него в ответ, затем пожал плечами. Лейтенант поморщился, а затем привёл себя — с помощью принца и болезненного ворчания — в сидячее положение. Кайлеб ненавязчиво переместил себя в положение, позволившее морпеху откинуться на спину, и Фалкан откашлялся.
— Извините меня, — сказал он, глядя на человека, который спас не только жизнь принца, но и его собственную, — но я думаю, нам нужно несколько ответов, сэр.
* * *
Человек, который представился Кайлебу как «Мерлин» — и который решил, что ему действительно нужно работать над тем, чтобы никогда не думать о себе, как о Нимуэ Албан — улыбнулся. Его выражение было более уверенным, чем он на самом деле чувствовал, но он знал, что этот момент, или очень похожий на него, должен был случиться.
«Ну, не совсем подобный этому», поправился он сам себя. Это было чистое везение, что его СНАРК не только наткнулся на заговор, чтобы убить кронпринца Кайлеба, но и что он сумел прибыть действительно вовремя, чтобы помочь сорвать его.
«Хорошую вещь я сделал. Я уже знал, что Кайлеб был симпатичным парнем, но я не понимал, как много у него обаяния. Особенно для того, кому едва девятнадцать стандартных лет. Если я смогу заставить его доверять мне, я смогу с ним что-то сделать».
«Предполагая, конечно, что я смогу найти способ сохранить его в живых».
— Я известен, — сказал он Фалкану, — как я уже сообщил принцу Кайлебу, как Мерлин Атравес. И я нисколько не удивлён, что у вас есть вопросы, лейтенант Фалкан. Я бы, на вашем месте, точно имел. И хотя я могу показаться самонадеянным, сказав, что я не лелею никаких злоумышлений против Принца, нет причин, по которым вы должны так думать. Так что, если у вас есть вопросы, на которые я могу ответить, задавайте их.
Фалкан поднял голову, его лицо насторожилось, потом он выиграл немного времени, облегчив положение израненной ноге с испепеляющей болью, которая вовсе не была притворной. Ему было неловко осознавать, что его собственная легкомысленность едва ли сделала это идеальным временем для тщательного, проницательного допроса. К сожалению, это было единственное возможное время — и единственное остроумие — из того, что у него было. Кроме того, кое-что в манере Мерлина заставило его подозревать, что в любой битве умов он оставил бы его далеко позади даже в лучшие его времена.
