У Мерлина не было личных воспоминаний о большинстве «падших архангелов» Шань-вэй. Нимуэ нашла большинство из них в компьютерах в её пещерах, но если подлинная Нимуэ встречалась с ними или знала их, то это знание никогда не загружалось в её ПИКА. И всё же некоторых из них она знала, и в первую очередь Као-юна и саму Шань-вэй. Видеть, как их оскорбляли, знать, что пятьдесят поколений мужчин и женщин, ради свободы которых они умерли, знали их не как героев, а как самых тёмных из дьяволов, источник всех зол и несчастий, всё это было как нож в сердце Мерлина.
Часть его отчаянно жаждала разоблачить Писание, взять штурмовой шаттл и его разведывательные скиммеры и превратить Храм в пылающий кратер, чтобы доказать, что вся религия Лангхорна была построена на лжи. Но он не мог так сделать. Во всяком случае, не сейчас. Но когда-нибудь, сказал он себе ещё раз. Когда-нибудь народ Сэйфхолда будет готов услышать правду и принять её, и когда этот день наступит, Шань-вэй и Као-юн, и все, кто погиб вместе с ними, запомнятся теми, кем они действительно были, всем, что они действительно отстаивали.
Мерлин почувствовал, как внутри его молицирконового сердца и души разгорается гнев, и закрыл книгу. Он полагал, что действительно не должен позволять себе зацикливаться на этом, но, когда дело дошло до этого, его подлинными врагами стали Писание и так называемая Церковь, которой оно служило. Князь Гектор, князь Нарман и все остальные, что плели интриги против Черис, были препятствиями для его настоящей борьбы, не более того.
«И всё же», — подумал он, изогнув губы в усатой улыбке, — «они, безусловно, неотложная проблема, не так ли? Так что мне придётся с ней разобраться».
Он вывел цифровые часы в углу своего поля зрения и сверил время. Он выверил их по двадцати шестичасовому дню Сэйфхолда, и прошло уже два часа после тридцати одного минутного периода, которые сэйфхолдийцы знали как «Час Лангхорна». На любой другой планете, населённой человечеством, он бы назывались «компенсором» или просто «компом», периодом корректировки, необходимым для того, чтобы подогнать день чужой планеты к чему-то, что чётко делится на стандартные минуты и часы человечества. На Сэйфхолде каждый, кто проснулся в полночь, должен был провести «Час Лангхорна» в молчаливой медитации и обдумывании всего того, что Бог сделал для него, вмешательством Лангхорна, за прошедший день.
Мерлин, однако, никогда не собирался проводить этот Час таким образом.
