При виде этой лампы зубы Мерлина мгновенно сжались, но он решительно заставил себя подавить эту инстинктивную реакцию. Как бы ему не хотелось признать это, орден, который носил имя Адори́ Бе́дард, за эти годы превратился во что-то отличное от того, что хотела бы видеть его якобы покровительница. Кроме того, он «видел» этого епископа довольно часто через своих СНАРКов, чтобы сильно подозревать, что же побудило Хааральда доверять ему почти абсолютно.
— Ваше Величество, — пробормотал он в ответ на приветствие короля после короткой заминки. — Вы оказываете мне честь принимая меня в частном порядке.
— Возможно, — сказал Хааральд, внимательно изучая своего посетителя. — Некоторые могут подумать, что я обидел вас, не приветствуя и не благодаря вас за жизнь моего сына на более публичной аудиенции.
— Но на этой более публичной аудиенции, Ваше Величество, я несомненно был бы неприятно осведомлён обо всех этих натянутых арбалетах, следящих за мной так внимательно. А здесь, — Мерлин очаровательно улыбнулся, — мне нужно беспокоиться всего лишь о двух телохранителях за этой ширмой.
Он кивнул в сторону изысканно отделанной лакированной харчонгской ширмы позади короля, и глаза Хааральда сузились. Епископ, однако, лишь посмотрел на Мерлина с каким-то спокойным любопытством.
«Интересно», — подумал Мерлин, но его внимание было сосредоточено главным образом на короле, ожидая его реакции. Которая проявилась через один удар сердца одним коротким предложением.
— В самом деле? — сказал Хааральд, и Мерлин снова улыбнулся.
— Сегодня четверг, Ваше Величество. Предполагая, что вы придерживаетесь своего обычного графика работы, это должны быть сержант Хаарпер и сержант Гарденер.
Камергер быстро отступил в сторону, его правая рука упала на кинжал, висящий в ножнах на его бедре, епископ коснулся золотого скипетра Лангхорна, висящего на его груди, и даже Хааральд сел прямее в своём кресле. Но король также поднял одну руку и резко покачал головой камергеру.
— Нет, Павел, — сказал он. — В конце концов, наш гость — сейджин, или нет?
— Или что-то ещё, сир, — мрачно сказал камергер. Он сердито посмотрел на Мерлина глазами полными подозрения, а его рука отпустила рукоять кинжала очень неохотно.
— Ваше Величество, — сказал Мерлин, — всё моё оружие осталось в моей комнате. Ваши гвардейцы были очень предупредительны, но они также тщательно обыскали меня, прежде чем разрешить мне войти в ваш кабинет. Я уверен, один безоружный человек не представляет угрозы для монарха, чьи слуги столь же лояльны к нему, как ваши вам.
