— Откуда знаешь? — Не отстаёт жена.
— Учёные ко мне приходили в больницу. Из города приехали.
— Я видела их, грузовик у них не такой, как у наших. Баба среди них была городская. — В голосе Насти опять нотки недовольства и страха.
— Наверное.
— И что, они тебя сманивают в болото? Этих жаб болотных ловить? — Продолжает жена. И женским своим умом додумывает. — Может, за это тебе звание повысили?
Саблин пожимает плачами:
— Не знаю, за что мне повысили звание.
— А в болото тебя звали? — Злиться Жена.
— Просили проводить на место, где её встретил.
— И что, ты согласился? — Насторожённо спрашивает Настя.
— Они лодку обещали и пять рублей денег.
— И ты согласился? — Уже без тени сомнения спрашивает она.
— Нет пока.
— Никуда не пойдёшь, — она даже тон не выбирает, приказной, на грани истерики, — скажи им, что никуда не пойдёшь.
— А лодку мне где брать? На чём за рыбой пойду?
— На чём хочешь, — она уже дурковать начала, схватила тряпку, тёрт чистый стол, бесится, — у Юрки своего возьми, он всё одно за рыбой не ходит.
Можно, конечно, и у Юрки взять, да разве такое дело по душе ему. Ну как рыбаку без лодки.
— Скажи им, — чуть не орёт жена, — что никуда не пойдёшь.
Саблин зол на жену, считает её дурой, но родной дурой, своей.
Он, не вставая со стула, хватает её за руку, тянет к себе, прижимает, гладит по спине, по крепкому заду и говорит, успокаивает:
— Ну чего ты, казачка, ведь знала за кого шла.
Она тоже обнимает его, грудью прижимается к его лицу. Крепко, она у него сильная. А он продолжает:
— А у пластуна вся жизнь либо война, либо болото. Другой-то жизни у меня нет.
Она молчит, ещё сильнее к нему прижимается.
— Придётся ехать с ними, сына-то будем на учёбу определять?
— Будем, — тихо говорит Настя, — а по-другому никак, что ли?
— Ну, а как ещё, можно на промысел, конечно, сходить. За кордоны, на юг.
— Нет, — сразу отрезала жена, — лучше с учёными в болото.
«Ну вот и договорился», — думает Саблин, и, хлопая жену по заду, говорит:
— Давай-ка налей, что ли, уряднику.
Настя лезет в шкаф за водкой, но что-то невесёлая она.
Саблин достаёт телефон, выключает его. Кладёт показательно на стол, чтобы она видела. Весь день он будет с женой дома.
Весь день, и пусть хоть сто вызовов будет на дисплее, даже не взглянет на него.
Проснулся как обычно, в два. Без будильника. Всю жизнь вставал в это время, зачем будильник. И вспомнил, что лодки-то нет у него, в болото идти не на чем. Полежал, подождал, прислушался. Что-то странное там, на улице, на крыше творится, непривычный звук на улице не смолкает. Он сел на кровати, и сразу просыпается жена, словно даже во сне его стережёт. Голову от подушки оторвала и сразу начала:
