- Гидеон ... - зовет меня Алексис. - Гидеон!
- Что?
- Лифт ... он должен двигаться?
Я смотрю на нее, а затем перевожу взгляд вниз, чтобы обнаружить, что лифт под нами плавно поднимается. О, черт! Хотя сначала он движется медленно, но затем быстро набирает скорость. Я снова на долю секунды встречаюсь взглядом с Алексис, а затем сильно ругаясь склоняюсь к панели. Пальцы дрожат, дыхание замирает, ладони потеют, и я не могу ухватиться за провод, ногти слишком короткие, чтобы сорвать с них изоляцию, а Алексис кричит что-то рядом со мной, и, наконец, наконец, я скрепляю два провода вместе и двери лифта на уровне талии со скрипом открываются на шесть дюймов.
Я тяну руку к Алексис, крича ей, чтобы она двигалась, и на этот раз она не колеблется. Я направляю ее стопу на свою ногу и слегка подталкиваю ее вверх. Тело кричит о лишнем весе, и хватка в моей другой руке слабеет — один зажим замкнутого страховочного устройства начинает отказывать. Она карабкается в отверстие, извиваясь, царапая себя, когда протискивается внутрь. Затем я вижу ее снова, когда она толкает ногой одну из дверей и заставляет ее открывать еще несколько дюймов. Затем она наклоняется - Боже, какого черта ты делаешь, иди! — и я понимаю, что она тянется ко мне.
Лифт пыхтит под нами, как встречный поезд, и я понимаю, что она что-то кричит мне, потому что я вижу, как ее губы шевелятся. Ее руки хватаются меня за запястье, и я отказываюсь от страховочного устройства, позволяя веревке ослабнуть и хватаясь за захват другой рукой. На один ужасный момент я понимаю, что не смогу этого сделать, мышцы судорожно дрожат, но затем я двигаюсь, карабкаюсь, ноги кратковременно повисают в воздухе, прежде чем мы с Алексис оба растягиваемся на полу, когда лифт начинает визжать. Искры выскакивают из открытых дверей, когда лифт срезает мои захваты со стен шахты, как листья со стебля.
Задыхаясь, кашляя, запутавшись вместе, потея и трясясь, мы с Алексис растянулись на полу. Я прижимаюсь лицом к холодному мрамору, постепенно приходя в себя и возвращаясь в окружающий мир. Окна в дальнем конце зала говорят мне, что настал рассвет. Первые намеки на свет пронизывают небо и золотят оконные рамы. Выход к переходу прямо за углом, и как только мы окажемся в соседнем здании, будет делом минуты взломать систему и спуститься до уровня улицы. Мы спасены.
С этим приходит осознание того, что Алексис лежит на мне. На мгновение у меня возникает соблазн замереть, чтобы как можно дольше оставаться там, где я нахожусь, потому что теперь, когда угроза неминуемый битвы прошла, я мог бы привыкнуть к этому. Но когда мы оба медленно садимся, я понимаю, что она не отстраняется, потому что слишком сильно дрожит, чтобы двигаться.
