Шов был твердый, горячий на ощупь, голубоватого цвета. Пальцы ощущали его чуть выступающий плотный валик.
«Будто усиление сварного шва», — с усмешкой подумал Кучерганов и надавил на уплотнение ногтем.
Боль была поверхностной, очень тонкой и острой.
Кучерганов никому не говорил об операции, которая прошла еще в Сибири. Больше того — стеснялся своей слабости, то есть болезни. И о смерти возможной думал с чувством стыда. Ведь смерть — это слабость. Самая большая и непоправимая слабость человека…
Дома он иногда с горестным чувством говорил жене:
— Слабый у меня живот, Раюха… Обидно…
— Да какой же он у тебя слабый! — горячо восклицала она. — Глядь, сколько дел переворотил! Один за десятерых работаешь. На все руки мастер. Другие жизнью за это расплачиваются, а ты…
Словом, болезнь свою Кучерганов не любил и старался, чтобы другие не знали о его недуге. А на медкомиссиях, которые регулярно проводились раз в год, старался не ходить, а уж если заставляли, на вопросы об операции отвечал неохотно и даже пытался что-то придумать насчет какой-то там травмы…
Кое-кто из товарищей, может, и знал о его болезни, да, наверное, забыл. Дело все же давнее, и кому это надо носить в голове такое…
А в представлении большинства, и директора Щепетильникова в том числе, Василий Кучерганов был человек здоровый и донельзя нужный.
Атомная электростанция в это время хотя и работала, производя электроэнергию, но во всех службах полным ходом шла уже подготовка к планово-предупредительному ремонту.
Была, кстати, неполадка и в самом реакторе, которую собирались устранить в этот же период.
Кучерганов тоже усиленно готовился к предстоящим делам. Он придумал и изготовил специальное приспособление, или, как он говорил, приспособу, с помощью которой собирался устранить неполадку.
Сам же себе Кучерганов сказал, что это его последнее участие в ремонтных работах и после их завершения он покинет электростанцию.
Неполадка в атомном реакторе, которую предстояло устранить, была особая, характерная для кипящих ядерных активных зон.
Уровень воды в таком реакторе находился в самом корпусе. Вода в атомной активной зоне кипела. Пар прямо из реактора через сепарирующие устройства направлялся на турбину.
Но кроме пара в активной зоне из-за радиолиза воды и взаимодействия пара с циркониевыми сплавами получалась еще и гремучая смесь, которая в некоторых случаях взрывалась, или, как говорили эксплуатационники, «давала хлопки».
Случилось так, что во время работы реактора сгорел электродвигатель привода, который перемещал один из стержней, поглощающих нейтроны. Такие стержни использовались для регулирования мощности реактора.
