— А по-моему, все стыкуется, — мягко ответил Суханов и столь же мягко, даже как-то ласково посмотрел на Варенихина. — И знаешь, в чем? Счет есть, импульсы есть, выбросы есть. В качественной оценке сходимся. В количественной — нет. Но посмотри, Петр Кузьмич, — глаза Суханова блеснули, — сколько дырявых кассет выдернул ты из активной зоны?
— Пятьдесят, — осторожно ответил Варенихин, соображая, к чему клонит коллега.
— А я — сто. В два раза больше. Но, может, у тебя методика поисков разуплотнений несовершенна? А может, я слишком усердствую. Но в таком деле лучше пережать, чем недожать. А в главном мы сходимся. Счет есть, выбросы есть.
— Да-а… — сказал Варенихин как-то разочарованно. — В главном — да.
Суханов рассмеялся.
— Ну и лады. Нам с тобой скрывать друг от друга нечего. Да и делить тоже. Товарищи по атомной судьбе.
— Нечего… Да… — сказал Варенихин и вдруг спросил, испытывая потребность ответа на глубоко затаившийся в нем давний вопрос: — Но кто же все-таки сильнее в соревновании «Атомная станция — человек»?
— Атомные станции пока сильнее, — не задумываясь, сказал Суханов. — Но они наше отражение. Как мы их сотворили, так они нам и отдают. Отражают в себе количество и качество нашего труда. И тут уж ничего не поделаешь. То есть поделаешь… Постепенно ведь все улучшается, совершенствуется. А когда мы, люди, станем лучше, тогда и создаваемое нами улучшится. А импульсы… Они тоже отражение. И мы их будем ловить завтра на комиссии. Это ведь не блохи. Переловим. — Суханов встал с койки и, как-то осторожно ставя ноги и глубоко сунув руки в карманы брюк, в носках прошелся по ковру. — И знаешь, отчего я устал? От радиоактивной грязи. То там льет, то здесь, то газят кассеты, то выбросы растут. Глаз да глаз нужен. Но усталость. На пределе работаем, Петр Кузьмич… И это тоже наш облик. Вот откуда усталость… Душно у тебя что-то.
Суханов открыл дверь на балкон. В комнату пахнуло свежим ночным воздухом и запахом прохладной листвы.
«У него все просто и ясно. Он молодой и здоровый», — печально подумал Варенихин.
Два директора, маленький и большой, молча прошли в лоджию.
— Ух, какое небо! — восхищенно воскликнул Суханов. — Посмотришь вверх — и сразу ощущаешь себя букашкой.
А небо и впрямь заколдовывало воображение — огромное, черное, густо усыпанное прозрачными вздрагивающими звездами.
— И во! Погляди, Петр Кузьмич! Ух ты-ы! — вскричал Суханов. — Звездопад! Вон! Вон! И еще вон там! Вот это да-а! Вселенная обстреливает Землю. Тоже ведь импульсы. — Суханов рассмеялся и похлопал Варенихина по плечу. — Но между Землей и космосом — атмосфера. Не-ет! И ты посмотри, сколь благородна, как самоотверженно встречает она удары!.. А мы… лупим изнутри… Вот ведь фокус. Но ничего, придет время — научимся работать как следует. А сейчас спать. Завтра напряженный день.
