— Ну, я пошел в обход по рабочим местам! Буди Саню!
Лицо Сечкина было подпухшее, красное, с мелкими крапинками жировичков на скулах.
— Я ему сейчас дам! — вскричал Сечкин. — Дрыхало! Бонапарт на Святой Елене! Приспособился!..
Он вскочил, быстрыми мелкими шажками подошел к Афонину и с видимым удовольствием отвесил по его черепу звонкого, увесистого щелбана. Проскочил дальше к сейфу, дрожащей рукой налил из графина газировку, судорожно выпил и вытер рукавом рот. Несколько спокойнее прежнего произнес:
— Иди, Виталий Иванович. Будь спок, этот гусь больше не заснет…
Между тем Саня Афонин вскочил, потирая ушибленное место на плеши. Прядь с затылка, которую он зачесывал на лоб, свалилась и смешно загнулась на воротник.
— Ты что? — спросил он Валеру Сечкина несколько смущенно. В зрачках его сияли огоньки свежего, отогретого сном задора.
— А ничего! — задиристо ответил Валерка. — Нечего отсыпаться за чужой счет. Ты думаешь, тут нанялись за тебя сторожить? Ты эксплуататор по натуре, Саня…
Сечкин пробежал, сел за пульт, нервно потряс пачкой «Дуката», в которой колотилась одна сигарета. Достал, отломил половину, закурил.
— Так уж и эксплуататор… — сказал Саня Афонин примирительно и сел за стол.
Метелев смотрел на него и думал, что теперь он не заснет. Лицо розовое, отоспавшееся, глаза ясные, веки по-здоровому припухшие. Словом, огурчик…
— В обход? — спросил Саня бодро.
— В обход.
— Ну давай, — сказал он, энергично перелистывая оперативный журнал с записями месячной давности.
2
Метелев открыл пружинящую, металлически визгнувшую железную дверь и прошел на тыльную сторону щита операторов. Мерно гудели лампы и полупроводники самописцев. От них пахло теплом, застарелой пылью, разогретой приборной краской.
За панелями были окна. В них отражались огни ламп дневного света. На улице ни зги. Метелев прислонился лбом и носом к холодному стеклу. За окном мело. На деревянном столбе туда-сюда болталась лампочка с отражателем, и луч света выхватывал из темноты то справа, то слева вихрящиеся снежинки. На подоконнике с той стороны намело, и языки снега в иных местах наползали на стекло.
Метелев не спеша прошел по полукружию защитового пространства, поднял два окурка с пола, вышел с другой стороны, так же пронзительно взвизгнув железной упругой дверью, и направился по коридору деаэраторной этажерки (группа помещений, где установлены деаэраторы, удаляющие газ из воды) в сторону выхода, чтобы пройти вниз, на минусовые отметки условно чистой зоны. Проходя по коридору, пощупал стену. Стена горячая. Остановился. Приложился ухом к стене, крашенной светло-серой эпоксидной краской. Вдохнул ее теплый, немного островатый, какой-то химический запах и четко услышал, как ровно и мощно гудят головки деаэраторов. Спокойно пошел дальше, тяжело шаркая бутсами по довольно уже истертым разноцветным винилхлоридным плиткам. На отметке минус четыре и восемь вошел в длинный кабельный и трубопроводный коридор. Отсюда были входы в электрощитовые, в насосные отделения технической воды, а также в помещение парового ввода, куда подводился пар от резервной котельной для собственных нужд электростанции.
