Позвонил на блочный щит управления Захаркину:
— Кассета над зоной. Следи. Сейчас потянем из воды. Звони на щит дозиметрии Загвоздину — пусть четко зафиксирует показания приборов по центральному залу. «Голая» отработавшая кассета впервые в воздухе… Особенно внимательно проследите сигналы нейтронных датчиков… Ну, и гамма, конечно…
— Бу сделано! — с готовностью ответил Захаркин.
Кладу трубку, а сам думаю: «Датчики-то установлены по стенам центрального зала… Далековато от кассеты… Замер на щите дозиметрии будет неточным…»
Я глянул на Мишу Супреванова. Лицо его было открытым и полным решимости. Глаза горели черным огнем. Я понял его, но с удовольствием подумал, что во мне это же чувство родилось, наверное, на мгновение раньше. А потому — поползу я.
Странно, конечно… Брезгливость, которую я испытывал к «ползучей» радиоактивной заразе — бетта и альфа активности, здесь почему-то улетучилась. Гамма и нейтронное излучения были открытым и серьезным противником, и у любого здорового мужика непроизвольно являлось желание схватиться с ним или, по меньшей мере, не выказать свою трусость. Такой антиядерный задор был хорошо мне знаком и в себе, и в других. Этим в большей степени объясняется и феномен ныряльщика, и многие другие случаи, когда здоровые парни с улыбкой на устах подставляли себя под нейтронный удар.
Но сейчас надо было точно знать интенсивность излучения от кассеты. Это обеспечит моей и другим вахтам безопасную работу.
Перепоручить этот замер Мише Супреванову или Васе Крамерову я не мог. Еще переоблучатся по неопытности. К тому же тут было право первого: я подумал об этом раньше. Стало быть, идти мне.
По выражению моего лица Миша вдруг все понял и вроде стушевался. Потом все же решил проверить и спросил:
— Можно, я замерю?
— Нет! — весело сказал я.
— Почему? — спросил он, и глаза его воспаленно блеснули лаковой чернью.
— Я сам хочу.
Миша улыбнулся, но не удержался и вдруг как-то хрипло, с надрывом засмеялся. Редкие щербатые зубы его показались мне очень белыми и крепкими.
Я потрогал языком нижний левый резец у себя во рту. Он слегка пошатывался.
«Скоро выпадет, — подумал я. — Придется мост ставить…»
— Понял? Я сам хочу…
— Понял, — сказал Миша и, смущенный, отошел в сторону.
— Давай подъем! — приказал я Куркову, приник к окну и приставил радиометр вплотную к стене.
Хорошо было видно, как двигалась вверх телескопическая штанга, поблескивая влажной поверхностью в лучах ртутных ламп. Я давно уже заметил, что появление из-под воды чего-либо всегда завораживает. Смотрю не отрываясь…
