— Как дела?
— Все нормально.
— Уровень в реакторе?
— Как штык!.. Девяносто пять процентов!..
— Давление циркуляционной воды?
— Две атмосферы… — как-то задумчивей вдруг ответил Афонин.
«Всматривается…» — подумал Метелев и спросил:
— Прыжков по давлению нет?
— Как штык, Виталий Иванович!
И все же Метелев не чувствовал успокоения:
— Что на градирне? Крончев звонил?
— Нет.
У Метелева засосало под ложечкой. Стараясь не выказывать волнения, спокойно приказал:
— Срочно разыщи Крончева… Обстановку на градирне немедленно доложи мне. Передай трубку Сечкину… Валера…. — Метелев смягчил голос. — Как Афонин? Все дрыхнет?
— Держу на стремени, Виталий Иванович. Уже два щелбана схлопотал у меня этот сурок.
— Добро, смотри за ним. И сам не зевай.
Метелев положил трубку и в раздумье застыл у телефона. Ощущенье дискомфорта не проходило. Он сознавался себе в том, что допустил промашку, не начав обход с градирни. Но Крончев не звонит, режим «как штык», стало быть, все хорошо, успокаивал он себя. А может быть, так плохо, что Михайле и позвонить некогда?.. Но тут он одернул себя: «Не паникуй!.. Через двадцать минут закончишь обход и будешь на градирне… Объективных данных для беспокойства нет…»
Несколько успокоившись, Метелев вошел в помещение промежуточного контура. Здесь было прохладно. Стены, потолок и пол выкрашены бордовой эпоксидной краской. Звонко гудели три работающих насоса. Два больших и один маленький. Еще два насоса стояли в аварийном резерве. Дробно постукивало в трубных пучках теплообменников. Метелев подумал, что во время ППР (планово-предупредительного ремонта) надо извлечь трубные пучки и получше раскрепить дистанционирующие решетки.
Осмотрел сальники. Протечки в норме. Остановился около малого насоса. Звук его был тоньше и пронзительнее остальных. Метелев потрогал шершавую, отлитую из стали оребренную крышку корпуса и вспомнил, как из-за этого паршивого насосика семь лет назад погибли трое ребят из ремонтного цеха… Всякий раз, когда он заходил в это помещение, воспоминания захватывали его и заставляли переживать вновь ту давнюю аварию. При этом Метелев невольно ставил себя на место погибших и проигрывал ситуацию в воображении…
Тогда крышка насоса была чугунной. В этом все дело…
«Аварийно, в пять раз возрос расход продувки реактора. Вода промежуточного контура перегрелась до ста десяти градусов, и начались мощные гидроудары. Чугунная крышка насоса лопнула, и кипяток веером перекрыл выход из бокса, наполнив помещение горячим паром и окатив ребят с головы до ног. Парни растерялись, через вал кипятка бросились к двери, и их обварило еще раз».
