В сознании моем затеплился желанный огонек надежды, который, однако, искал себе подтверждения. Так хотелось найти и еще какой-нибудь признак того, что все хорошо.
И тут грохнуло.
Сперва показалось, что это взрыв, но тут же мглистое небо над лощиной туго вспороли пронзительные потоки пуль, вокруг защелкало, завыло - дождливое пространство в мгновение наполнилось звеняще-грохочущей сумятицей огня. В первые секунды явилось такое ощущение, будто высота не выдержит этого грохота, развалится на куски, но огненный напор и еще усиливался, послышался крик, возможно команда или ругань, однако на каком языке - было не понять. Боясь сморгнуть, я до рези в глазах вглядывался туда, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в стегающе-клокочущей мгле, но мгла, как и прежде, была совершенно непроницаема для взгляда.
В непостижимом остервенении около получаса высота обрушивала на окрестности стоголосый лихорадочный гром, в котором и на слух ни черта невозможно было разобрать. Очереди смешались в сплошной стонущий гул, из которого раза два как бы невзначай выбился дальний басовитый стук крупнокалиберного, но затем почти залпом заухали гранатные взрывы - они заглушили собой все. Несколько шальных пуль тугими шлепками вошло в насыпь дороги, я опустился на откосе пониже, втянул голову в плечи. Огонь был ураганный, и казалось очень сомнительным, чтобы на такой были способны наши каких-нибудь три десятка автоматов. Что ж, значит - немцы? Но в таком случае рота непременно должна откатиться - это уже я знал по собственному опыту. И тем не менее шло время, а на склоне не было заметно никакого движения оттуда.
Скоро, однако, трескучий огневой напор стал явственно слабнуть, тем самым обозначая, наверно, перелом в бое, я опять пристально вгляделся в притуманенные склоны, но - нигде ничего. Значит, не убегают, все там. Что же тогда - выходит, прорвались?
Опять долетел обрывок какого-то голоса, но опять невозможно было определить, кому он принадлежал, этот голос, - нашим или немцам. Автоматы беспорядочно потрескивали в разных местах, будто кто-то невидимый на высоте рывками раздирал необычной прочности ткань. Пули, однако, над дорогой уже не летали, и я подумал, что стреляют, по-видимому, в ту сторону. Но это значит, что огонь ведут наши.
Все же полной уверенности в этом у меня еще не было, в я все вглядывался в проступавшие сквозь дождевую мглу раскисшие пятна снега на той стороне - я бы сразу заметил, если бы там кто бежал. Но с высоты никто не появлялся.
