- Кого я назначу? Попрыставалы уси.
- А мне наплевать! - объявил Ананьев. - Сам отправляйся, если назначить некого.
- Ну и направлюсь.
- Только без ну!
Старшина замедлил шаг и оказался со мной рядом. Вид у него был совсем страдальческий, как всегда после стычек с начальством, что, в общем, случалось нередко. Дело в том, что Пилипенко раньше служил хозяйственником в дивизионной АХЧ и только перед наступлением за какую-то провинность был переведён в роту автоматчиков. Здесь его поставили командиром взвода, но взводный из старшего интенданта получился неважный. Пилипенко был многословен, часто командовал невпопад, а самое главное – совершенно не мог не пререкаться с начальством, когда то, как ему казалось, поступало неправильно или несправедливо.
Как всегда, дав выговориться командиру роты, в спор вступил его заместитель.
- Как это вы рассуждаете, старшина, - оборачиваясь, сказал Гриневич. - У вас же взвод.
- Взвод, взвод! Який цэ взвод: двадцать человик, та и ти нога за нагу чыпляются.
- Будто одни ваши чепляются? - сказал Ванин.
- Так у тэбэ скилькы? Тридцать два? А у мэнэ двадцить три.
- Мои ночь в охранении были.
- А мои копалы.
Вообще слушать это было не очень приятно, но спорили взводные не впервые, и Ананьев относился к их ссорам не строго. Правда, он почти всегда был на стороне Ванина, который и сам мог постоять за себя, только иногда у младшего лейтенанта не хватало на это терпения. Пилипенко же спорить мог бесконечно.
- Ладно! - ни к кому не обращаясь, сказал Ванин. - На этот раз я сменю. Только надо бы и совесть иметь.
Пилипенко опять завелся:
- А шчо я, для сэбэ выгадую! Ви гляньтэ, яки у мэнэ ваяки. Та й бисова дорога...
Пригибая голову от ветра, Гриневич на ходу снова оглянулся на старшину.
- Ну и что же - боевая обстановка! А в присяге как сказано: стойко переносить все тяготы и лишения военной жизни.
- Та чулы!
- От и плохо, что сами чулы, а бойцам не внушаете.
На это Пилипенко не ответил, мы остановились. Командир роты с трофейной сигаретой в зубах начал шарить по своим многочисленным карманам - искал зажигалку. Ветер осатанело рвал полы его накидки, под которой у старшего лейтенанта была коротковатая шинель, подпоясанная обвисшим комсоставовским ремнем с трофейным «вальтером» в кобуре. Другого снаряжения - портупей, сумок, компасов - Ананьев не имел и ходил во всем красноармейском, выделяясь среди бойцов разве что погонами с замызганным просветом (звездочек, разумеется, на них не водилось) да своим долговязым ростом.
