— Он умер, — как будто проснувшись заговорил водитель. — Давно, от какой-то дряни, которую он стал употреблять, чтобы наконец решить свою проклятую задачу. Когда мы в последний раз виделись, он утверждал, что это поможет, но на деле оно помогло ему лишь слечь в могилу.
Доктор неохотно потянулся к ручке двери.
— Сдача, док.
Водитель протянул своей мясистой ладонью несколько смятых купюр, после чего зафиксировал выполненный заказ в бортовом компьютере.
Фары погасли. Люфваген взмыл в небо как только Хью отошел на достаточное расстояние от дороги. Последние искорки огня потухли в этом мрачном месте, где не было слышно даже шума проносившегося чуть дальше ветра. Бумага, старые обрывки газет, использованные полиэтиленовые пакеты и море всяческой грязи и мусора просто так лежало под ногами старого доктора, смотревшего куда-то вдаль и пытавшегося рассмотреть единственно горевшую в этом месте вывеску. «Киммер» — был старым баром. Никто толком не знал когда и кем он был основан, в реестре не значилось ни имени владельца, ни сроков, ни чего бы то ни было, что хотя бы на капельку могло приблизить любознательного человека к разгадке этого таинственного места. Людей вокруг не было. Тишина. Почти могильная, густая, давившая на слух, привыкший слышать на протяжении дня шум работавшего кондиционера, лай собаки, дверного звонка, мерзким писком проносившегося через всю квартиру и впивавшегося в уши, да много чего. Но здесь… полнейшая тишина. Свет сюда не падал даже в дневное время суток. Солнце будто избегало этого участка земли, осторожно обходя и всем своим видом показывая отношение ко всему, что здесь творилось.
Доктор сделал первый осторожный шаг — под подошвой что-то захрустело. Потом еще один. Страх постепенно уходил, но непривычное напряжение, как будто перед событием давно ожидаемым в жизни, нарастало тем сильнее, чем ближе он подбирался к назначенному месту.
Дома мертвыми истуканами смотрели на него со всех сторон. Холод медленно обнимал, хватая то за ноги, то за оголенные руки, становилось по-настоящему волнительно за собственное здоровье, ведь он был далеко не молод и здоровье перестало быть его визитной карточкой много лет назад. Любая болезнь, даже безобидная простуда, могла обернуться для него страшными осложнениями, что в конечном счете могло довести дело до надгробной плиты.
Это было странно: он здесь, опять. Словно время повернулось вспять и прошлое, такое старое, давно покрывшееся пылью забытья, начало подниматься из могилы, напоминая о себе неприятными событиями детства и молодости. Отец еще жив; жива и мать, две старших сестры сидят за обеденным столом и смотрят на «малого», любознательными глазами наблюдавшего за всем происходящим на кухонном столе. Это была магия! То, как управлялся отец с ножом, как мастерски нарезал овощи, подкидывая ярко зеленый калифорнийский перец вверх, а потом ловя в воздухе, вновь возвращал на разделочную доску, вонзая в него острый кончик огромного ножа.
