В дверь постучали. Старый мастиф лениво проковылял до двери. Наученный своим хозяином нехитрым приемам, приподнял лапу до маленькой кнопки у правого нижнего угла двери и нажал на нее, заставив замки щелкнуть несколько раз и впустить гостя внутрь.
— Опять устал, опять не брит и чертовски зол, я права?
Женщина медленно прошла вперед. Не спуская глаз с доктора, скинула пальто на кресло, взглянула на кипу бумаг и документов, валявшихся небрежно на столе и только после этого вплотную приблизилась к мужчине.
Он почувствовал ее руки, но мгновение это было мимолетным. Ощущения казались ему эфемерными, ненастоящими и он еще раз попросил ее сделать это. Она с удовольствием обняла его еще раз и на этот раз обхватила руками крепче обычного.
— Ты ждал меня?
— Да, — ответил Хью и повернулся к ней лицом.
— Почему такой угрюмый, разве ты не получил того, чего хотел?
— Отчасти.
Он разжал ее руки, встал и отошел от окна.
— Я не могу добиться повторного успеха.
— Что?
— Эффект, — начал он осторожно, — все не так, как у меня. Добровольцы сходят с ума, превращаются в растений, кое-кто погибает. Я больше не могу продолжать опыты, по крайней мере ближайшие несколько недель.
— Нет-нет, — она чуть не закричала, — ты не можешь этого сделать. Это же вопрос жизни и смерти.
— Сам знаю, — Хью закурил и едкий дым быстро распространился по комнате. — Но у меня нет выбора.
— Ты был у Иванова?
— Нет, и вряд ли пойду к нему. Он стар и консервативен, для него существуют границы за которые нельзя заступать. Если бы он верил мне и хотя бы на секунду смог увидеть то, что видел я, этот мир, тех людей, что давно покинув землю все еще остаются рядом с нами и могут разговаривать, ощущать, мыслить, подсказывать, направлять и указывать, так, будто ничего страшного и не произошло, я бы не жил здесь и не проводил свои опыты за закрытой дверью постоянно думая об аресте.
— Он может тебе помочь.
Солнечные лучи скользнули по бледному лицу женщины после чего она сделала два шага назад и погрузилась в тень.
— Знаю… знаю, милая моя, я все это прекрасно знаю.
В голосе чувствовалось разочарование. Хотелось всего и сразу: результатов, признания, ста часов в сутки, чтобы можно было работать не покладая рук, но… ничего такого не могло произойти.
— Я перепробовал все, буквально все. Дозы, пропорции, химический состав, реагенты, катализаторы различных групп и многое другое. Они умирают, Виктория. Мрут, как мухи, или еще хуже — остаются похожими на големов, безропотных и бездушных существ. Они не видят того, что открылось мне.
