— Вот и ты. Я рад, — в один голос заявили они.
Хью смотрел широко открытыми глазами, пытаясь понять где он. Вдоль стен висели трупы животных, кое-где на дубильных станках, растянутая во все стороны, готовилась к обработке леопардовая кожа. Странные маски, украшенные перьями, копья, луки и стрелы. Атрибуты культа древнего народа каннибалов дали понять, что все не так просто, как ему может показаться ан первый взгляд. Трое вышли вперед и тут Хью увидел, что каждый из них и был Амади. В той или иной степени эти люди унаследовали в себе отдельные черты разыскиваемого им человека, но ни в одном полностью не воплотился образ и характер легендарного продавца смерти.
Тот, что стоял посередине, был черным и кожа его несла все себе оттенки ночи: глубокой, непроглядной и такой же непредсказуемой, что вылилось в его внешнем виде, украшенном порезами и вставками из маленьких металлических игл. Тонкие вытянутые руки держали копье, увенчанное каменным острием и пальмовыми листьями. За спиной висел колчан со стрелами и лук. Охотник — подумал Хью и посмотрел на его ноги, сильные, жилистые, как у бегуна. Такой никогда не упустит свою добычу и не потеряет ее из виду, чтобы в последний момент нанести смертельный удар копьем.
Второй, чуть светлее. Лицо осталось прежним. В нем угадывались черты Амади лишь отчасти, но взгляд ни с чем нельзя было спутать. Обожженные почти до костей руки, изорванная одежда и старые лохмотья, как у того бомжа. Он смотрел на Хьюго прямым презрительным взглядом. Молчал все время и только один раз, когда перешептывался о чем-то со своими братьями, отвернулся назад, уйдя в тень и вернувшись уже чуть позже, неся в своих ладонях какую-то зеленую светящуюся грязь, от которой несло серой и какой-то еще дрянью. Его руки дымились, словно только что окунулись в кипящую воду. Тело сверкало от пота. Смрад становился все сильнее и сильнее. Руки тряслись и он нес эту гадость к нему, держа все это перед собой.
Хью задрожал, в нос ударила резкая вонь. От нее нельзя было скрыться. Секунда, другая. Вот она проникла в его нос, проползла по ноздрям глубоко вниз и теперь наполняла его легкие. Голова резко закружилась. Весь мир задрожал перед его глазами и рвотный рефлекс вытолкнул изо рта все содержимое желудка, оставив на груди и краях кровати остатки той пищи, что еще не успела перевариться за это непродолжительное время.
Стук в висках не прекращался. Грудная клетка подпрыгивала от ударов измотанного, но еще сражавшегося с самим собой сердца. Слабость нахлынула мгновенно. Третий — альбинос, подошел к нему последним. Взял под руки и поднял, поднеся одной рукой миску с алой жидкостью к голове и влив все содержимое в рот безропотного и не сопротивлявшегося доктора.
