Я чувствую, что он любит меня по-своему, по-орочьи, но мне мало, я не могу удовлетвориться этим. Я хочу большего. Я пытаюсь научить его быть нежным, но ничего не выходит. Это как трогать огонь голыми руками, приговаривая, что это вода. Всё равно обожжешься… А стоит ли? Ведь он не зверь, которого можно приручить. И почему я хочу его изменить? Подстроить его под себя? Разве это честно? Разве так можно поступать?»
Лориэль думала над этим почти весь ясный и жаркий день. Ей было не по себе. С каждым часом, пока внутри нее росло и развивалось дитя, она все сильнее ощущала, как далеко находится ее муж. Даже когда они были вместе, когда она чувствовала его дыхание, прикосновения тяжелых рук, ее охватывало беспокойство, что все это лишь потому, что «надо», «так принято». Ребенок действительно все изменил. Она стала другой, ее муж, племя, даже погода в пустыне начала меняться все больше и больше. Чем ближе были роды, тем значительней становились перемены. Месяцы беременности кардинально изменили к ней отношение окружающих. Орки стали кланяться ей, лишь завидев, как она выходит на улицу. Могучие воины, мудрецы и даже дикие, воспринимавшие ее в прошлом как чужую, как недоразумение, сейчас покорно опускались на одно колено, проявляя уважение к ее тяжелому и очень щепетильному состоянию.
Лориэль ни в чем не нуждалась. Вода, еда, что-либо иное теперь были для нее в избытке. Почти весь лагерь, пополнявшийся с каждым днем все новыми и новыми орками, работали на будущего ребенка вождя. Она была поистине важна для них и это после всего, что ей довелось испытать за время жизни с ними.
Шахгар вернулся в королевский шатёр ближе к вечеру. Его настроение говорило о том, что все запланированное шло как никогда хорошо. Сняв с себя поношенную накидку и оголив старый шрам, полученный во время битвы с Маргом, он полуобнаженный сел у костра и посмотрел на беременную жену.
— Мы растем, Лориэль, — сказал он на почти идеальном человеческом языке. — Наше племя с каждым днем увеличивается все больше и больше. Дикие приходят к нам со всей пустыни, неся дары в честь нашего ребенка. Они жаждут жить, воевать и работать на благо общего клана. Представляешь, Лориэль, как все быстро поменялось? Это так великолепно, что мне сложно передать свои чувства словами.
Однако спустя несколько минут он вдруг изменился в лице. Нахмурив брови, стал шевелить металлическим наконечником в горящий костре, словно пытаясь укротить пламя. Не добившись положительного результата, бросил это занятие. Выпрямившись, начал взволнованно ходить по всему шатру.
