Он почти не говорил — предпочитал смотреть. Наблюдать. Его лицо мало о чем могло рассказать, если только не брать в расчет несколько звезд, висевших у него на груди и погоны, указывавшие на высокое положение этого человека на планете. Его грубость оказалась оправдана — заключенные боялись его и боготворили. Его слово — закон. Его указы неукоснительно выполнялись в течение нескольких минут. Ничто на этой планете-тюрьме не делалось без его ведома и такой контроль приносил свои плоды — за годы эксплуатации тюрьмы не было зафиксировано ни одного побега.
— Ты видел бой?
— Да.
— Как тебе?
— Они дрались как животные.
— Рене мой лучший боец.
— Он чудовище.
— Тебе ли об этом говорить.
— Ты позвал меня ради этого?
Он отвернулся и спустя секунду каменное окно за его спиной распахнулось, открыв вид на пустыню, покрывавшуюся тьмой наступавшей ночи.
— Знаешь о чем я думаю каждый раз, когда смотрю на эту планету? — он не повернулся и продолжал говорить, стоя ко мне спиной, — о том, что и мы все подобны ей. Наша звезда зашла и тьма наполнила наши души. Мы стали зверьми, как те, кто сейчас ползает на четвереньках, собирая ошметки бедолаги на арене.
Потом он развернулся, прямо посмотрел на меня и сел на кресло, пододвинувшись к столу.
— У меня есть приказ. Мы должны узнать как все произошло?
— Ты и без меня прекрасно это знаешь.
Офицер слегка приподнялся и указал на записывающее устройство в дальнем углу. Оно было похоже на раскрытый чемодан и оказалось набито электронной начинкой.
— Это не просто личный разговор двух старых приятелей, а допрос.
— Тогда в чем проблема?
— В твоем упрямстве.
— Оно много раз меня выручало.
— Не сегодня, — коротко ответил офицер, — не в этот раз.
— Ты всерьез думаешь, что дела минувших дней как-то помогут вам всем?
— Прошло не так много времени с того самого боя.
— Там много погибло людей, — мне вспомнился четверг девяносто восьмого года, когда звено из стальных машин шло разомкнутым строем к позициям противника и попало в засаду.
— Как все произошло? — повторил вопрос офицер. — Мальбук… это же было там, верно?
— Там очень красивое солнце. Оно похоже на желток куриного яйца в подсолнечном масле.
— Не уходи от ответа.
— Я и не собираюсь.
В груди слегка защемило.
— Нас наняли за три недели до случившегося. Сложно сказать что мы чувствовали в тот момент, но земля на той планете редко когда замерзала и больше походила на черные топи, в которых машины тонули почти по «щиколотку», опасно погружаясь в эти зыбучие пески Мальбука. Наши двигатели перегревались почти каждые десять минут. Мы были вынуждены делать привал прямо на открытой местности, не ища каких-то укрытий и не заботясь о собственной безопасности.
