Это была тотальная система распределения – мест в детсадах, жилья, дачных участков, автомобилей, путевок в дома отдыха, поездок за границу. А уж о том, чтобы публично заявить о своих взглядах, если они шли вразрез с официальными, и речи быть не могло. Инакомыслие в СССР строго наказывалось. Другими словами, свободная воля человека была скукожена до полной атрофии.
Все годы большевистская власть боролась с зажиточностью, возводя аскетизм в ранг базовых ценностей в табеле советской идеологии. Но сама эта идеология стала результатом культурных традиций и психологических установок, которые сложились в российской ментальности задолго до прихода большевиков. Тип отношений «народ – неразумное дитя, государство – строгий родитель, который опекает, поучает и наказывает» называют патернализмом. Все народы, за исключением, может быть, только американцев, канадцев и австралийцев, в той или иной мере прошли этот путь. Возможно, он зафиксирован в человеке на уровне бессознательного. Его истоки следует искать в архаичных, дорыночных временах, когда слабые были вынуждены искать защиты от агрессии окружающего мира, искать гаранта выживания. Этим защитником мог быть помещик, князь, вообще любая власть. Но если для развитых стран патернализм – период младенчества, то в России это состояние затянулось до наших дней.
Российское «детство» во многом протекало под сенью идей Византии, которые перетекали в Киевскую Русь вместе с православным учением. В те времена взлетевшая на сияющие высоты культуры, образованная, богатая, могущественная Византийская империя была манящим примером для Древней Руси. Письменность, литературу, обряды, идеи, воззрения – все это, строя свое государство, неопытная Русь с доверчивостью и восхищением ребенка принимала из рук Византии. Но империя делилась с Русью не только опытом, мудростью и культурой.
Немало византийских даров впоследствии обернулось для России горькими плодами. Среди них унаследованное, например, отношение к праву и законности. Византия вроде бы сохранила римскую традицию права, но наполнила его собственным содержанием. В результате разумное, справедливое право превратилось в свою противоположность – в послушный инструмент власти, который она использовала по своему усмотрению.
В своем восхищении Византией Русь также позаимствовала у своего кумира идею сакральности власти, то есть божественного происхождения абсолютной монархии, и связанное с этим понимание социальной покорности – покорности божественной силе. Все это, помноженное на манипуляции с правом, произвело в России адскую смесь, неизбежно ведя власть к узаконенному произволу. И – что оказалось еще губительнее – приучало народ к бездумному смиренному послушанию.
