Очень важно, что христианизация Руси не была одномоментной, процесс в ряде мест растянулся на несколько столетий. Но самое главное – это не было психологическим насилием для новообращенных. Может быть, поэтому в православных обрядах так много напоминаний о дохристианской эпохе. Попав на русскую почву, христианство впитало местные традиции, и в результате сложилось русское православие со своими особенностями.
В каком же направлении развернуло Русь христианство, что дало оно нашим предкам? Дмитрий Лихачев пишет, что крещение оторвало Русь от магометанской и языческой Азии и привело в более развитую и просвещенную христианскую Европу. Войдя, хотя бы частично, в культурное поле Европы, Русь как бы перескочила через века. Самое первое и самое важное, что принесло Руси крещение, – это церковная письменность. Письменный язык перешел к нам вместе с церковными книгами из Болгарии, за 100 лет до того принявшей православие. Это уже был язык высокой культуры, что позволило Руси создавать в первый же век своего христианства произведения, которыми, как считает Лихачев, мы вправе гордиться.
Крещение Руси радикально отозвалось и на массе народной. Одни догматы православия плавно легли на генетический архетип, другие медленно меняли его. В этой связи профессор Анна Павловская отмечает, что присущие русским людям страстность, необузданность, дикость, широта и размах, соединившись с православием, с необходимостью постоянно смирять свою натуру, привели к появлению в характере народа противоречивых, на первый взгляд, взаимоисключающих черт. Это отчаянность и покорность, подозрительность и наивность, страстность и пассивность и т. д. Православие решающим образом повлияло на формирование национального характера.
До прихода большевиков многие писатели и философы прямо называли религиозность основной, наиболее глубокой чертой русского народа. Здесь, правда, мое сознание при всем уважении к мыслителям прошлого борется с очевидным противоречием. Если это действительно так, то как могло случиться, что не так уж и мало сынов народа-богоносца по отмашке революционной власти крушили храмы и побивали святых отцов с отменным энтузиазмом? Что это было? Агрессивный выплеск накопившейся в народе фрустрации? Морок, навеянный соблазнительной коммунистической идеей? Победа деятельного рацио над абстракцией веры? А может, все эти рассуждения о народе-богоносце – романтизированное преувеличение народной сущности? Не знаю, но вот какое объяснение этой трагедии дает профессор, протоиерей Глеб Каледа:
