Ася даже замерла на мгновение, так как ее привлек один из документов. Вернее, его копия.
Это был договор валютного банковского вклада в депозит от пятнадцатого июня на очень крупную сумму. Вкладчиком указан Фомушкин Антон Сергеевич. Ася даже глаза закрыла, почувствовав боль в сердце и головокружение. Она словно встретилась с отцом, который пытается ей подсказать, где лучше искать.
Ася поднялась и направилась к кровати. Упав навзничь, лежала, тупо уставившись в лепной потолок с позолотой, а из глаз текли слезы безысходности. Ничего уже не вернуть, как ни пытайся. А новые знания приносят только боль и отчаяние. Неужели отца убили из-за этих проклятых денег? Скорее всего. Он положил их в банк пятнадцатого июня, а в субботу двадцатого уже был убит.
И если его и в самом деле убили из-за этих денег, то убийцей была Копцова. Тогда выходит, что отец ее знал?! Конечно, это же она оформляла депозит, и ее подпись стоит в договоре. Получается, что она избавляется от всех, кто вкладывал деньги в банк? Нет, конечно. Все вкладчики хоть и обобраны до нитки, но живы! Кроме отца…
Значит, между отцом и Копцовой возникли какие-то отношения, если она беспрепятственно проникла в их дом и убила отца, чтобы присвоить деньги? О каких отношениях Ася пытается догадаться – об интимных, что ли? Вот где чушь-то беспросветная! Чтобы отец изменял матушке?! Никогда Ася в это не поверит! Да и какая разница, верит она или не верит? Все равно этого никак не узнать.
Слезы боли сменились слезами бессилия. Что же делать? Ася вскочила с кровати и в ярости набросилась на подушку, которую лупила изо всех сил, представляя, что это ненавистная ей Копцова. Сначала Асе казалось, что у нее началась истерика, но неожиданно почувствовала, что успокаивается. Еще бы: вся сила ушла на избиение безвинной подушки. Придется ее выбросить, иначе, засыпая на ней, ничего, кроме ужасов, Ася не увидит. Подушка наверняка теперь ей будет мстить.
Вот и слезы высохли, и нервы улеглись-успокоились. Теперь можно снова приступать к расследованию. Ася поднялась и взглянула в зеркало: страшнее она выглядела только в первые дни после похорон. Собрав документы со стола в три отдельные кучки и рассовав их по разным папкам, убрала все с глаз долой в самый нижний ящик стола и заперла на ключ. С такими убийственными документами лучше быть аккуратнее.
Теперь они для нее как то ружье в первом акте пьесы, которое в последнем непременно должно выстрелить. Вернее, оно уже выстрелило и продолжает убивать. И следующей жертвой может стать – нет, не Ася – Копцова. Вот только убита она будет не из бутафорского ружья, а из пистолета, который… до сих пор находится в сумочке Аси!
