Гидеон напустил на себя невозмутимый вид, поскольку присланные Крэддоком два лакея и горничная принесли поднос с чайником и чашками. А таким количеством закусок, которые приготовила кухарка, можно было накормить небольшую армию.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты так волновался.
– Это так редко случается. – Он широко улыбнулся, и она невольно дернулась и пролила чай.
– Ну вот. Видишь, что из-за тебя случилось?
– А что такого?
– Ах, Гидеон, сейчас мы ведем себя как старые супруги! – И почему язык подводит ее в самые неподходящие моменты?
– Мы и есть старые супруги – точнее, должны ими быть. – Он тряхнул густой темной шевелюрой, и его улыбка увяла, сменившись задумчивым выражением. Гидеон перевел взгляд на старые шкатулки, которые он приказал внести в библиотеку раньше.
По правде говоря, Калли понятия не имела, как ведут себя старые супруги. К тому времени, как она вошла в сознательный возраст, обе ее бабушки уже умерли, а семейную жизнь ее тетки никто не назвал бы ни счастливой, ни гармоничной.
– Надо будет когда-нибудь взглянуть на наши письма… – проговорила она, проследив за его взглядом и увидев, как он хмурится, думая об упущенных возможностях и одиночестве, причиной которого стали украденные послания.
– Не сейчас, – не сразу ответил Гидеон. – По-моему, мы оба еще не готовы.
– Нельзя откладывать это надолго, иначе получится, что она победила, – предупредила Калли.
– Подождем день-другой, немного привыкнем к нашему теперешнему положению. Калли, все равно разница небольшая, и я еще не готов хладнокровно отнестись к ее подлости…
* * *
Гидеон с трудом удержался от того, чтобы не стукнуть кулаком по ближней стене; он распрямил пальцы, не успев нанести серьезного ущерба штукатурке и безмятежности жены. В нем бушевала такая ярость, что он не мог спокойно стоять на месте. Он шагал туда-сюда и смотрел в окно, дожидаясь, пока не пройдет приступ ярости. Осознание чудовищности того, что натворила Серафина Бартл, снова нахлынуло на него, и перед глазами встала красная пелена, угрожая лишить его остатков самообладания. Он столько лет провел вдали от жены, вдали от нормальной семейной жизни и родни – правда, родни относительной. Да, официально он назывался Лорейном, хотя на самом деле не имел на это никаких прав.
– Мне нужно было самому выяснить, почему ты не отвечаешь, но я оказался настоящим трусом, – с трудом произнес он, когда гнев немного утих, сменившись досадой на самого себя. – Молодой дурак – самый опасный дурак на свете, верно?
