Клаус Фукс, которому в 1941 году было тридцать и который еще не успел жениться, поселился в семье профессора Пайерлса в просторном деревянном доме в Бирмингеме. Он особенно хорошо поладил с профессорскими детьми. Среди незамужних женщин в кампусе он произвел некоторый ажиотаж, хотя так и не завел серьезных отношений ни с одной из них. Видимо, больше всего он привлекал женщин материнского типа. В отличие от Гарри Голда, Фукс не избегал обычных социальных контактов и не засиживался чересчур долго в лаборатории. Он часто погружался в собственные мысли, но не отличался замкнутостью. Остальные ученые считали его компетентным физиком-теоретиком, который не был против слегка посплетничать в клубе на факультете. Большинство считало его добросовестным, здравомыслящим и скучноватым.
В 1942 году Клаус Фукс стал британским подданным. В том же году он обратился к одному знакомому британскому коммунисту с вопросом о советской шпионской сети, и ему вскорости организовали связь с курьером в Лондоне. Он поступил так, потому что поверил в одно из самых невероятных утверждений тогдашней советской пропаганды: в то, что «западные союзники нарочно давали Германии и России воевать друг с другом до смерти».
Быть может, британцы проявили непростительную беспечность? Очевидный факт состоял в том, что их империя вела важнейшую войну в настоящем, а не возможную войну в будущем. Союзные страны пережили огромный взрыв сочувствия в ответ на жертвы русского народа и героизм русских солдат в Ленинграде и Сталинграде. В то время старались использовать практически всех, кто от всего сердца желал трудиться ради свержения нацизма, и не задавали им слишком много вопросов.
Партийное прошлое Фукса было известно британским службам безопасности, агентам Скотленд-Ярда и военной контрразведке. При всех изменениях своей научной работы он заново проходил проверку. Как ему удалось сохранить свое место? Неужели дело действительно обстояло так просто, как его описал на судебном процессе защитник Фукса Дерек Кертис-Беннетт? «Любой, кто хоть что-то читал о марксистской теории, должен знать, что человек, который является коммунистом, будет реагировать одинаково, будь он в Германии или Тимбукту. Когда он получает информацию, он, как ни прискорбно, автоматически ставит на первое место свою верность коммунистической идее». После первого шпионского контакта в Лондоне Фукс, конечно, перестал открыто проявлять коммунистические взгляды. Ни случайное слово, ни поверхностная улика не связывали его с партией и уж тем более с диверсионной работой. Он избегал членов британской партии и скрывал свои редкие контакты с советскими курьерами. Он вносил все более ценный вклад в дело победы в войне, и каждый шаг на пути атомных исследований прибавлял ему ценности.
