Голд пообещал передать эту информацию. Все ликование Клауса Фукса сошло на нет, и он в сгустившейся темноте вернулся в Санта-Фе и высадил Гарри Голда у автобусной остановки, а перед этим в последний момент передал ему конверт с данными. Встреча Голда с Яковлевым в Нью-Йорке была назначена на вечер 22 сентября. Они выбрали слишком тесные временные рамки, и Голд явился туда через час после назначенного времени. Доложить о Фуксе и даже передать конверт, врученный ему физиком, он смог не раньше другой их встречи, состоявшейся 29 сентября на Мейн-стрит во Флашинге, Квинс.
К удивлению Голда, Яковлев не выказал ни малейшего интереса к опасениям Фукса. Впоследствии не было установлено никаких данных о том, что русские пытались выкрасть изобличающее досье на Фукса из-под носа у британцев или сократили с ученым-информатором свои контакты. Можно предположить, что им было известно о том, что нацисты еще в начале войны передали британской разведке досье на Фукса и тысячи других людей. Британцы пришли к выводу, что это была хитрость с целью навесить на всех беженцев из Германии ярлык коммунистов и таким образом сделать их непригодными для союзников, и поэтому проигнорировали досье.
Тревога Фукса из-за кильских досье, по всей видимости, была не чем иным, как инстинктивным желанием отойти от шпионажа. Кроме того, его отец не приезжал ни в Англию, ни в США. Возможно, сомнения Клауса Фукса были как-то связаны с ощущением едва ли не божественной ответственности, которое шевелилось в душе всех ученых, участвовавших в создании атомной бомбы, — гордости и того, что доктор Роберт Оппенгеймер назвал «сознанием греха». Фукс явно ошибся насчет сроков своего пребывания в США; он уехал не раньше, чем прошло девять месяцев. Когда же он вернулся в Англию летом 1946 года, аппарат устроил ему привычную проверку с деньгами — посмотреть, не являются ли его колебания и перерыв в сообщениях свидетельством идеологического отхода. На встрече в лондонском метро ему предложили 500 долларов наличными за услуги. Хотя Фукс до того отказался от полутора тысяч, которые Голд привез ему от Яковлева в Кембридж, штат Массачусетс, в январе 1945 года, когда его не тревожили никакие сомнения в избранной дороге, он прекрасно понимал, что стоит на кону в этот раз. Обговорив это с другом доктора Алана Нанна Мэя — британского ученого, работавшего в Канаде, который взял 700 долларов и две бутылки виски в качестве «символической платы» за то, что передал Советскому Союзу образцы урана из Аргоннской национальной лаборатории в Чикаго, доктор Фукс решил оставить деньги себе как «символическую плату в знак преданности делу».
