Кевин рос без отца. Где тот потерялся, между Вудстоком и Ньюпортом, он не знал. Все, что от отца осталось, это огромная коллекция черных дисков, стерео-система и гора книг о джазе, о роке, о поп-музыке.
Мать работала медсестрой, часто дежурила по ночам, оставляя Кевина дома. Не о чем было волноваться: тихий и послушный мальчик знал, что нельзя зажигать плиту, прикасаться к электрическим розеткам, сильно шуметь, иначе придут злобные соушел-воркеры и заберут его у мамы. Кто они — мальчик не знал, но страшно их боялся.
Еще он боялся оставаться дома один. Он говорил об этом маме. Мама плакала и говорила, что ничего тут не поделаешь, иначе она не заработает деньги, чтобы платить за рент и биллы, чтобы купить еду, чтобы они могли в воскресенье пойти кататься на «русских горках». Все, что отвлекало Кевина от страха, это диски, которые он всегда слушал, лежа под одеялом. Мама знала об этом, и в те вечера, когда уходила на работу, а то и на свидание, она ставила Кевину один из дисков: «Вот послушай и засыпай…» Она не знала, что мальчик еще не раз выберется из-под одеяла и, ежась от холода, перевернет диск или поставит другой.
Кевин любил слушать песенки Нэта Кола или Стиви Уандера, а когда они ему надоедали, переключался на композиции Каунта Бесси, Дюка Эллингтона, Джона Колтрейна, иногда ему в радость было послушать что-то ритмичное из Билла Хейли или Эдварда Прайса, порой ужасно волновали горячие голоса Луи Армстронга и Эллы Фицджеральд.
Но особое пристрастие у мальчика было к гитарам и к песням, которые под гитары исполняли. Объяснить почему, Кевин не может и сейчас, но еще совсем маленьким, еще 7-10-летним он буквально млел, слушая «Роллинг Стоунс», «Пинк Флоид», или гения гитары Джима Харриса, а больше всего их — «Спайдерс»…
Вот тут у него было раздолье: отец словно знал о будущем увлечении сына и оставил ему полную коллекцию дисков этой группы, тех, что успели появиться, прежде чем он ушел в никуда. Кевин знал все их песни наизусть, он изучал TV-Guide, чтобы не пропустить ни одного их выступления, и он, наконец, добрался до отцовской библиотеки и выучил каждую строчку из того, что было написано о «Спайдерс». У него от ночного чтения испортилось зрение, но Кевин этому только радовался — он мог иметь очки, такие же круглые, как у Дэна Леклесса…
Но потом, когда Кевину исполнилось 12, он испытал страшный шок: было объявлено, что обожаемый им Леклесс ушел из «Спайдерс», группа распалась и теперь уже навсегда.
