Барроуз, как заметил по дороге Пейдж, был, что называется, «застегнут на все пуговицы»; он был похож на палтуса. Пейдж не узнавал в нем человека, который приходил к нему днем. Но Пейдж полагал, что виной всему неловкая атмосфера: положение ведь было хуже некуда. Взглянув на хозяев дома, Брайан пожалел, что пришел.
Адвокат с холодной формальностью поприветствовал хозяина и хозяйку, а Фарнли напрягся, словно ему предстояло драться на дуэли.
– Полагаю, – заметил Барроуз, – мы сможем скоро перейти к делу. Мистер Пейдж любезно согласился быть свидетелем, который нам так необходим…
– Ах, бросьте вы, – с усилием выговорил Пейдж. – Мы, знаете ли, не в осажденной цитадели. Вы один из самых богатых и уважаемых землевладельцев в Кенте. Услышать то, что мне только что сообщил Барроуз, – он посмотрел на Фарнли, словно не в силах был подобрать слово, – все равно, что услышать, что трава красная, а вода течет вверх. В глазах большинства людей это просто фарс. Неужели вам необходимо занимать оборонительную позицию?
Фарнли медленно заговорил.
– Действительно, – кивнул он. – Полагаю, я дурак.
– Ты дурак, – согласилась Молли. – Спасибо, Брайан.
– Старина Марри… – отрешенно произнес Фарнли. – Вы видели его, Барроуз?
– Только мельком, сэр Джон. Неофициально. Он нейтрален. Его позиция заключается в том, что он должен провести испытание; а пока он ничего не говорит.
– Он очень изменился?
Барроуз оживился:
– Не очень. Он стал старше, менее подвижным и более угрюмым, и борода у него поседела. Раньше…
– Раньше, – вздохнул Фарнли. – Господи, но… – Что-то мелькнуло у него в голове. – Я только вот о чем хочу вас спросить. У вас нет причин подозревать, что Марри подкуплен? Погодите! Я знаю, что это отвратительно. Старина Марри всегда был кристально честен. Но мы не виделись с ним двадцать пять лет. Это долгий срок. Я изменился. Тут не может быть нечестной игры?
– Можете быть уверены, что нет, – мрачно произнес Барроуз. – По-моему, мы уже это обсудили. Конечно, это было первым, что пришло мне в голову; но, обдумав шаги, которые мы предприняли, вы сами убедились в честных намерениях мистера Марри. Разве нет?[1]
– Да, полагаю, вы правы.
– Тогда позвольте спросить: почему вы сейчас задаете этот вопрос?
– Вы очень меня обяжете, – отрезал Фарнли, очень похоже имитируя манеру Барроуза, – если не будете смотреть на меня как на обманщика и плута! Вы все смотрите на меня именно так! Не отрицайте! Именно так вы и смотрите! Мир и покой! Я все время искал мира, и где он? Но я скажу вам, почему я спрашиваю о Марри. Если вы не считаете, что с Марри что-то нечисто, зачем вы приставили к нему частного сыщика?
