Драйзер. Русский дневник | страница 75
В целом полученное впечатление заключалось в том, что дети чрезвычайно заняты интересной и ответственной работой, и у них остается мало времени для озорства.
Вместе с тем мне представляется сомнительным эффект, который оказывает на учащихся ранний контакт разных полов. В некоторых из этих комнат мальчики и девочки – 9-10 или 13–14 лет – остаются одни, без присмотра. А большинство из них привлекательны. В двух местах я наблюдал флирт между мальчиком и девочкой – это был обычный момент нервного напряжения, свойственный молодежи. И все это – без надзора. Я попытался с помощью вопросов оценить общее моральное состояние в этих школах, но собрал не слишком представительные мнения людей, которые непосредственно не связаны с этой работой. Надо узнавать больше.
Оттуда мы отправились в один из музеев общего профиля, но он только что закрылся.
Прежде чем вернуться в отель, я решил взглянуть на алтарь часовни Богоматерь, расположенной на Красной площади, которая прежде считалась «самым святым местом в России»[202]. На стене вверху было написано: «Религия – опиум для народа». Народ принимал опиум в большом количестве. Перед дверью в два ряда выстроились живописно одетые нищие. Внутри в крошечном помещении горели свечи и поблескивали бесчисленные золотые иконы. Служили священник с длинной густой черной бородой, его помощник, грязный и длиннобородый. Он пробирался сквозь толпу, собравшуюся на службу, и через равные промежутки времени оживлял службу возгласами «Господи, помилуй!». Верующие входили, платили за свечи, зажигали их и ставили в центре у алтаря. Священник брал Библию и, прикладывая ее по очереди к склоненным головам, повторял одни и те же фразы вроде «Бог благословит», «Любите друг друга» и т. п. Возможно, этот опиум чего-то и стоит, но, по мне, советская идея лучше.
Дневник, лист 164, с рукописной вставкой Драйзера
В 6 часов вечера я поехал на встречу с Сергеем Эйзенштейном, одним из кинорежиссеров Совкино[203], автором и постановщиком «Потемкина»[204]. Его комната, одна из шести комнат общей квартиры, занятой шестью семьями, была очень маленькой по меркам Нью-Йорка, но просторной для Москвы. Он сам разрисовал стены; на потолке – какой-то фантастический бычий глаз в цветных разводах; над письменным столом – плакат, реклама нового сепаратора для сливок; на стенах – кадры из фильмов. У него очень широкая кровать, самая большая из всех, которые я видел в России, а когда я заметил, что до сих пор видел только очень узкие кровати, он ответил, что купил эту великолепную кровать в коммуне американских фермеров под Москвой, когда снимал там фильм. Это молодой человек 29 лет, невысокий, плотный, с обаятельным мальчишеским лицом и голубыми глазами и копной густых курчавых волос.
