– Помазуя голову твою, – нараспев произносил верховный муфтий, – мы даем тебе, наш правитель, мудрость для справедливого правления.
Констанс не была единственной женщиной, которая присутствовала на церемонии; на этом настоял Кадар, хотя присутствие женщин считалось нарушением традиции. Жены всех визирей, в том числе Ясамин, стояли рядом с мужьями. За открытыми дверями толпились придворные и дворцовая прислуга – как мужчины, так и женщины. Но она была единственной женщиной, занимавшей официальный пост. Констанс недолго позволила себе полюбоваться своим нарядом, который дедушка Ясамин сшил точно по ее рисунку. Рубаха и шаровары из небесно-голубого шелка были намеренно простыми, чтобы не отвлекать внимания от поразительной красоты ее верхнего платья. Темно-синее, цвета ночного неба над пустыней, платье с воротником-стойкой и очень длинными и узкими рукавами поражало необычным узором. Жемчугом и серебряным шнуром были обозначены все главные созвездия, а само платье, если его разложить, представляло собой точную карту звездного неба Аравии. Констанс была буквально окутана звездами. Никогда, никогда она не забудет этого дня!
Верховный муфтий тем временем готовил особое масло для последней части церемонии. Любой, кроме Кадара, потерялся бы в величественных нарядах, приковывающих взгляд мерцанием золота и сверканием драгоценных камней, огнем, который как будто горел в огромном бриллианте на его поясе. Но, несмотря на царственную осанку, личность Кадара невозможно было подавить. В его позе и выражении лица угадывалась властность. В его пытливых умных глазах были сила, непреклонность – все, что отличает подлинного, прирожденного правителя от простых смертных.
– Помазуя сердце твое, – нараспев произнес верховный муфтий, – мы наделяем тебя, о наш эмир, вечной и безусловной любовью к нашему народу, и во имя этого народа мы объявляем тебя эмиром Кадаром Маримонским.
Присутствующие дружно упали на колени в знак почитания. Констанс последовала общему примеру. Все испытывали гордость, сознавая, что стали свидетелями исторического события. Царственный вид Кадара переполнял свидетелей церемонии благоговением.
Слезы навернулись на глаза Констанс – коронация навсегда привязала Кадара к Маримону. Церемония знаменовала собой начало новой эпохи для его страны, но одновременно означала официальный конец его прежней жизни. Отныне его роль – правитель Маримона. Его будущее здесь; он создаст такую страну, которая нужна его подданным. Новый рассвет. А для нее это начало конца. Какое-то время она тешила себя иллюзиями, что положение придворного астронома имеет какое-то значение. Скоро ей тоже придется отплыть в будущее и самой решать, какую форму это будущее примет, какую роль она создаст для себя. Констанс больше не могла сдерживать слезы. Здесь, в Зале приемов, при завершении самого трогательного и судьбоносного ритуала, она наконец призналась себе, что влюблена в того, кто стал эмиром. Никогда еще она не испытывала таких чувств к мужчине, потому что раньше любовь уравнивалась для нее с браком, а потому с принуждением и заточением. Здесь ни о каком браке не могло быть и речи, а даже если бы и могло… Нет, она не передумала. Но до последнего времени Констанс не приходило в голову, что можно одновременно испытывать два совершенно разных чувства: сильное и глубокое влечение к мужчине и пылкую решимость никогда не быть ничьей собственностью!
