– Чудо, – ответил Кадар, поворачиваясь к ней. – И, судя по всему, что нам известно, – он придвинулся ближе, – там, наверху, могут твориться и другие чудеса. Такие, о которых мы не смеем даже гадать. Кто знает, возможно, на каких-то звездах сейчас тоже находятся люди и смотрят на нас.
– Вы так думаете? И что же они видят?
– Придворного астронома, женщину, которая умеет превращать науку в чудо. Ее волосы, – Кадар легко убрал прядь волос с ее лица, – густые и свободные, как и ее душа, когда она забывается. Стоит ей улыбнуться, и словно поднимается вуаль, которая скрывает ее истинную сущность. – Он погладил ее по голове, затем его ладонь скользнула на плечо, под широкий рукав платья. Кожа к коже. Мягкое, ритмичное поглаживание вверх-вниз снова вызвало у нее приятное покалывание, и ей показалось, что она начала мерцать, как Млечный Путь у них над головой. – Если они вглядятся, – тихо продолжал Кадар, – то поймут, что придворный астроном умеет заставить одного принца забыть о государственных делах и помнить только о том, что он мужчина.
Они оказались так близко, что ее колени касались его ног.
– Она не нарочно, – сказала Констанс, уступая желанию прикоснуться к нему. Ее пальцы зарылись в его шелковистые волосы. – Хотя с ней творится что-то странное… Каждый день она твердит себе, что она придворный астроном, а общаться с принцем ей нельзя.
– То же самое происходит и с принцем. Он внушает себе, что не имеет права общаться с придворным астрономом… и оттого лишь больше желает ее. Хотя он никогда…
– И она никогда… – прошептала Констанс.
– Никогда, – тихо произнес Кадар, припадая губами к ее губам.
Целовать Констанс было все равно что целовать звезды. Ослепительная, пылкая, она заставляла его забыть обо всем, кроме своего желания. Губы у нее были такими нежными и сладкими, что он мог бы поклясться, что она излучает аромат, настоянный на лунном свете. Как давно он мечтал об этом поцелуе, как хотел прикоснуться к ней, как тосковал по ней после того, как три дня назад ее губы впервые робко коснулись его на берегу моря! Она раскрылась ему навстречу, и ее поцелуй был одновременно робким и смелым. От такого сочетания у него чаще забилось сердце и закипела кровь. Он перевернул ее на спину, провел пальцами по ее волосам. Как могут кудри быть такими шелковистыми? Он поцеловал ее веки, провел губами по скуле, по шее, но губы манили его. Она перебирала пальцами его волосы, дотрагивалась до его шеи и плеч. Дыхание ее стало частым и прерывистым. Когда он снова коснулся губами ее губ, она пылко ответила ему. Их языки встретились, отчего ему показалось, будто у него на какое-то время остановилось сердце… Но пульс бился как сумасшедший.
