Наталья немного поостыла и уже мягко, не сердясь, сказала:
— Лучше бы вон кувшинок нарвали.
Он словно ждал этого, выбросил рака на берег, в траву, опять нырнул и поплыл. И пока он рвал кувшинки, Наталья успела прибрать волосы.
Неловкость первого момента прошла, потом они долго сидели возле ольхи, опутанной сухой тиной. Разговор был сдержанный, весь в намеках и недомолвках — один из тех, что волнует сердце пугливо–трепетным ожиданием…
Наталье помнится, что с того дня они каждый вечер, когда спадала жара, ходили с Алексеем купаться, а однажды он ("вот уж дурной!") поднырнул, схватил ее, перепуганную, кричащую, и поволок на берег…
К концу лета они уехали в Воронеж: она училась, он работал на стройке. И опять встречи — короткие, как зарницы… И поженились, и так же скоро расстались.
Наталья жалела, что не пришлось им пожить вместе. "Даже обвыкнуться не успели", — подумала она, грустя.
Так бывало не раз: вздыхала, томилась, плакала украдкой… А время тянулось медленно, будто ехало на старых, изморенных волах.
Иногда ей чудилось, что она забывает Алексея: его глаза, губы, волосы. Вот и сейчас она вдруг почувствовала, что не может представить даже его улыбки.
"Да что это со мной?" — испуганно упрекнула себя Наталья и подняла вязанку хвороста и краем опушки, где снега было меньше, пошла к саням.
Выйдя на тропинку, она услышала какой–то шорох и оглянулась. У самых ее ног пробежал заяц–беляк, упругими неуклюжими подскоками метнулся в кусты.
Со стороны поля показался военный с подоткнутыми за ремень полами шинели. Он шел на лыжах машистым шагом.
— Не пробегал тут заяц? — спросил он подъезжая.
— В кусты шмыгнул, — ответила Наталья и повернулась, чтобы идти дальше. Но человек загородил ей путь, поставив лыжи поперек тропинки.
— В какие кусты?
— А вон видите след, — показала она рукой.
— Э-э, черт, в гущину мотанул. Теперь не найти, — пожалел военный и снял шапку: от свалявшихся мокрых волос шел нар. Он посмотрел на нее по–мужски напористым взглядом, охватив разом и лицо, слегка покрытое у глаз даже зимой веснушками, и разлато приподнятые, будто от вечного удивления, брови. Наталья встретилась с его глазами, внутренне поежилась.
— Куда вы торопитесь?
— Меня ждут.
— Муж? Он у вас строгий?
— Хотя бы и муж — не все ли равно, — сухо заметила она и внезапно усмехнулась: — Догоняйте своего зайца–то. Небось ждет…
— Потерпит. А вы, простите, в Ивановке живете?
— Хотя бы и там… — Удивленно посмотрела на него, как бы спрашивая: "Откуда это вам известно? И что вы от меня хотите?"
