В зале восторженно говорили:
— А наши здорово им врезали!
— Не будут соваться в чужой огород!
Только старичок в пенсне глубоко вздохнул:
— Ох, что–то не то!.. Уж больно шибко!
На старика кто–то сердито цыкнул, и он умолк.
Из Дома культуры Петр и Наталья вышли вместе. В ушах не переставала греметь песня: "Если завтра война, если завтра в поход…"
— А старик–то, пожалуй, прав. Перехлестнули малость! — угрюмо проговорил Завьялов.
Наталья ответила не сразу. Она осторожно ступала, глядя перед собой на обледеневшую стежку.
— Вы не смеете так говорить, — возразила наконец она.
— Почему?
— Взяла–то наша. Мы победили.
— Так легко бывает только в кино, — ответил Петр. — А случись настоящая война, всем туго придется… Сам, своим горбом изведал.
— Воевали? Когда это успели?
— В финской кампании. Здорово доставалось. Коченели в снегах под обстрелом. Не знаю, как и спасся.
Вечер был морозный. Временами луна пряталась, словно от холода, в редких облаках. Наталья зябко ежилась, то и дело прикрывала щеки меховым воротником.
— Ой, надо же — замечталась! Куда мы идем? — спохватилась Наталья.
— Идем правильно, — успокоил Завьялов. — Я ведь один. Холостякую. Вот и… переночуешь, — добавил Петр, искоса взглянув на нее разгоревшимися глазами.
— К вам ночевать? Вы что, шутите?
— Нет, всерьез. Зачем же, глядя на ночь, тащиться такую даль?
— Вон сколько снегу намело, а все равно пойду.
— Опять свое! — недовольно махнул рукой Завьялов и, поняв, что ее не уговорить, добавил: — Ну, коль так… Сейчас выведу каурую и довезу.
Подошли к заиндевелым, подрагивающим на ветру деревьям. В окружении их стояло деревянное, на высоком каменном фундаменте здание военкомата. У парадного крыльца в неосвещенных окнах тускло поблескивали стекла, а когда вошли во двор, увидели: ближе к двери окно было залито светом. Завьялов попросил Наталью зайти в комнату, но она упрямилась, пока он не взял ее за руку и не сказал:
— Чего ты? Иди погрейся у печки, пока мы лошадь запряжем. — И он громко позвал: — Дядя Николай! Товарищ Усачев, дай–ка ключи, лошадь вывести!
Наталья поднялась по ступенькам крыльца, потопала ногами, согреваясь. Но в комнату не пошла. Мимо нее прошмыгал в валенках конюх. Она видела, как конюх подошел к тесовому сараю, отворил жестко проскрипевшие на морозе ворота и вывел коня. В предчувствии поездки конь голосисто заржал. Завьялов подошел к нему, погладил по мелко подрагивающей шее и стал запрягать.
— Принеси старновки да коврик не забудь постелить, — попросил Завьялов конюха.
