— Ну, если понравится, то можно и задержаться маленько. Как привечать будете, — улыбнулся он, блеснув кипенно–белыми зубами.
— Ой, что вы! Заходите. У нас тут в каждой хате красноармейцам рады.
— Раз так, заглянем.
— А вы шлях к нам найдете?
— Смотря какие ориентиры укажете, — отшутился Костров, заставив девушку смутиться.
— Нас расшукать зараз легко, — помолчав, ответила она и показала рукой. — Попадете вон в ту веску, там справа четвертая хата. Поперед окон криница…
В это время со стороны моста послышался голос:
— Товарищ сержант! Пора!
Оба — Алексей и девушка — взглянули на реку: берега уже потонули в воде, их очертания угадывались только по ивам, которые как бы сгрудились посреди разлива и оробело вздрагивали, метались, то пригибая, то расправляя под напором воды тонкие, покрытые пушистыми сережками, лозинки.
Откуда ни возьмись, в полынью плюхнулась серая кряква. Следом за ней грациозно опустился селезень. Но то ли ей не понравилось, что разводье было маленьким, то ли боялась своего преследователя, утка взбалмошно закричала и поднялась. "Потешные. Им гнездиться одно раздолье", — отметил про себя Костров и повелительно сказал:
— Красавица, быстрее в лодку. Пока большой льдины нет — проскочим.
— А успеем? — встревожилась она, хотя ей тоже хотелось в чем–то показать себя смелой и уж, во всяком случае, не уронить девичьей гордости в глазах парня.
— Дорогу унесло. Вы теперь нам подчиняетесь, — ответил за Кострова Бусыгин и подал сержанту холодную цепь.
Бусыгин тоже был не прочь везти девушку, но лодка, шаткая и легкая, как перышко, опасно погрузилась в воду, и он уступил Кострову, сказав, чтобы держались подальше от льдин.
— Пока я съезжу, толовый заряд приготовь! — крикнул Костров и, оттолкнув лодку, прыгнул в нее.
Бусыгин не сводил с лодки глаз. А вокруг нее похрустывали, наваливались друг на друга и неуклюже кувыркались льдины. Костров отталкивал их веслами.
Выбрались на середину разводья, и Костров надбавил сил. И вправду только бы скорее: на стремнине льду стало просторнее, течение убыстрилось. Река шумела, суматошно несла вспухшие мутные воды.
Громадная, с вмерзшими камышинами, льдина двигалась наперерез лодке. Двигалась неторопко, как бы вовсе не повинуясь стремнине. Костров греб молча, в тревожном ожидании. Льдина того и гляди могла увлечь с собой лодку, притиснуть ее. Он прикинул: ждать, пока льдина пройдет, уже поздно, и возвращаться ему не хотелось. Бусыгин засмеет, да и не развернешься на стремнине быстро, льдина подойдет, подхватит лодку и унесет невесть куда. Что же делать? Спросить у Марыльки? Но она притихла, ей, кажется, не до этого, в душе, может, ругает себя, что согласилась ехать.
