Но нет. Не кокнула. И раньше бы не сумела, а нынче Буря Перуновна совсем плоха стала. Она и на печь-то уже влезть не пыталась, сидела ни жива ни мертва. Видно было, что отходит, что последние часы доживает. Одной ногой в могиле… конечно, она всегда одной ногой была там, но теперь уже в совсем ином смысле.
Об этом Василиса тоже и прежде знала. Давно поняла, к чему старуха ее готовит, для чего из болота извлекла и у себя поселила. И было ей такое доверие лестно, приятно, но в то же время и боязно.
Шутка ли – эдакую тяготу на себя взваливать?!
Иван с Синеглазкой, конечно, пока не поняли, что баба-яга умирает. Кончается прямо у них на глазах. Может, Яромир только что-то заподозрил. О сыновьях Волха и их дивных способностях Василиса слыхала многое, в том числе и от прежней своей наставницы.
– Слухайте меня, – угасающим голосом произнесла баба-яга. – К Костяному Дворцу отсель путь далек лежит. Через все Кашшеево Царство. Не по краешку ево, как ко мне вы шли, а по самой сердцевинке. Ворог там под кажным кустом. Змей Горыныч вас разыскиват. Сам Кашшей тоже разыскиват. Кобалог в покое не оставит. Булавки сестрицы моей меншой долго не зашшитят, им почитай кабзда ужа.
– Трудно будет, – согласился Яромир. – Подскажешь нам что, бабушка?
– Подскажу… Иная дороженька ест… Тожж трудна, да опасна, но там вас хоть никто не ишшет… А коли сгинете – так и не найдет вас никто…
Иван не понял, о чем речь, но шею словно ледяной водой окатили. А вот Василиса помрачнела, спала с лица. Она готовилась к тому, что предстоит, и долг свой понимала, но не нравилось ей это, до смерти не нравилось. Кабы сейчас все переиграть, вернуться в лето прошлого года, когда жив был еще Игорь – нипочем бы не стала творить все те глупости, что сотворила.
Кащей бы, конечно, все равно пошел бы войной на людской род. Содеянное Василисой стало ему лишь удобным поводом. Не с нее, так с чего другого бы начал. Не в этом году, так в следующем.
Но все равно скверно на душе. Кошки скребут.
– Так вот, слухайте меня, – продолжала тем временем баба-яга. – Есть в Костяной Дворец отсюда дорожка прямоезжа. Аккурат в само гнездышко. Токма ведет она не через живой мир, а через мертвый. Через Навь пройти вам придетса.
– А, через Навь, – улыбнулся Иван. – Ну это ничего. Это пустяки.
И улыбка на его лице застыла, как приклеенная.
– Ваня, Ваня, с тобой все хорошо?! – испугалась Синеглазка. Рукой перед его лицом замахала.
– Со мной все хорошо, – кивнул Иван, по-прежнему улыбаясь. – Лучше и не бывало. А мы как в эту Навь попадем-то?
