Франко опускает пепельницу на стол. Выглядывает из окна, двумя пальцами трет штору и говорит спокойно и отрешенно, будто обращаясь к самой ткани:
— Они, конечно, смогут потом сшить твое грызло обратно, — он рывком поворачивает голову и смеряет домовладельца холодным, оценивающим взглядом, — но это будет долгий и мучительный процесс, и оно уже никогда не будет прежним. — Он задирает брови, словно прикидывая объем работы, предстоящей хирургу.
Фэллон дрожащей рукой нацарапывает в блокноте адрес прописными буквами. Вырывает страницу и протягивает ее Фрэнку Бегби. Адрес вроде знакомый.
Из-за пробок Франко добирается до Горги больше часа. А затем с удивлением стучит в дверь квартиры на третьем этаже неподалеку от Горги-роуд — на этой же улице, буквально в соседнем подъезде, убили Шона. Застращать Фэллона оказалось просто. Франко сразу все понял, как только увидел этого борова со слезящимися глазками. Но он не уверен, что его тактика принесет такие же впечатляющие результаты с Арби, кем бы тот ни был.
Франко громко стучит во второй раз, и дверь открывает седой бородатый мужик. Судя по жилковатой коже цвета баланды, он сиделец со стажем. Франко не припоминает имя и лицо, но Арби вроде как его знает.
— Угу?
— Привет, Арби.
— Я тебя знаю? — Арби корчит рожу в угрожающей ухмылке.
Лицо самого Франко остается непроницаемым.
— Знаешь, кто твоя родня?
— Угу… — нерешительно говорит Арби.
Разыгрывается сценарий, до боли знакомый Фрэнку Бегби. Его всегда привлекал этот тип доминирования: он чувствует, как черпает силу и уверенность у крутых менов. В глубине души что-то радостно вспыхивает. Главное — не поддаваться этим эмоциям. Не повышать голос. Психотерапевты учили не избавляться от такого образа мыслей (Франко многих из них заставил поверить, что на это способен), а просто канализировать его. «Раз… два… три…» Фрэнк равномерно вдыхает через нос.
— Знаешь, кто твои верные кореша?
— Угу… типа…
— Тогда ты в курсах, что я не один из них, и если ты знаешь меня, то кентоваться мы не будем, — говорит Франко, наблюдая, как неприязнь у мужика сходит на нет. — Мне надо знать за Шона Бегби.
Арби смотрит через его плечо на лестницу.
— Тада лучше зайди.
Если Фрэнка Бегби не охватывала слепая ярость, займал он обычно туркал. Дело не в том, что он был каким-то там мстителем и Робин Гудом. Вообще-то он презирал сраных соплежуев, которые не могли за себя постоять, еще больше, чем самих обидчиков. Он вспоминает случай, когда отмутузил одного нагибатора, а терпила обрадовался, поверив, будто Бегби полез в драку ради него или какого-то абстрактного идеала справедливости. Тогда Бегби выписал этому додику подсрачник, чтоб дошло: беспредел он устроил чисто ради собственного удовольствия. Ему больше нравилось зверски избивать мучителей, потому что
