.
Но, сняв груз и с лязгом уронив его на паркет, Бегби привязывает к шпагату что-то другое: зубило с тяжелыми болтами, примотанными к ручке изолентой.
— Эта хрень совсем другая, — поясняет он.
Дэвид Пауэр хрипло кричит от страха.
— Стой… — говорит он.
Фрэнк Бегби оглядывается и с радостной признательностью щелкает пальцами:
— Я, нахуй, ждал этого слова! Помнишь, его говорили, когда мы выбивали долги? Как тока начинался самый жесткач, они всегда говорили: «Стой». Помнишь, как мы, сука, ржали? Тока сейчас никакой ржаки не будет, ей-богу, братишка, — лыбится Бегби, и от его издевательского нравоучения у Пауэра по спине пробегает мороз.
Франко отходит, резко разворачивается и поднимает зубило под углом сорок пять градусов, замахиваясь, как питчер в бейсболе, который угрожает сопернику, пытающемуся украсть базу. Затем Бегби просто отпускает зубило и наблюдает, как оно мчится к цели.
Тайрон умудряется вывернуть голову, но напарывается на лезвие справа, которое глубоко впивается ему в шею. Тем временем зубило, чуть не попав в глаз, вонзается в лицо под скулой, проникая на пару сантиметров и накрепко застревая. Пока из обеих ран сочится кровь, Пауэр в панике орет:
— ФРЭЭНКК!
— Я за него, — сухо усмехается Бегби. У Джима вольготная жизнь, рассуждает он, зато Фрэнк отжигает не по-детски.
Тайрон пытается справиться с мучительной болью в лице и набрать в легкие воздуха.
— Какого… какого хуя тебе надо?
— Тока этого, — холодно говорит Бегби. — Денег мне не надо. Услуг мне не надо. Мне надо только этого: ты на столе, а я с вот этими лезвиями. — И он снимает со стены картину Мёрдо Мэтисона Тейта — небольшой этюд. — Расскажь мне за эту картину.
— Чё?..
— Расскажи мне за нее.
— Я, блядь, не… — начинает Пауэр, а потом в ужасе вопит: — НЕТ! — когда Бегби ножом прорывает полотно. Он изрубает картину в клочья и зашвыривает ошметки под стол.
Потом снимает со стены другую.
— Может, за эту больше помнишь?
Тайрон сосредоточивается, вытягивая шею вверх и стараясь побороть новую волну ужаса. Эта художественная коллекция — его подлинное наследие. Он смотрит на картину, затем на Франко.
— Это ранний… ранний Мёрдо Мэтисон Тейт, — говорит он, и при каждом слове зубило впивается ему в лицо, которое перекашивается от боли, — он как раз закончил Колледж искусств Глазго… а потом уехал в Италию… Тоскана… Умбрия…
— Вот же фартануло кексу.
— Я одного не понимаю, — ноет Пауэр. — За что? Я ж тебе помог! На похоронах, с Моррисоном!
