Франко сощуривается. Он понижает голос, почти приближаясь к той режущей слух, но в то же время успокаивающей картавости, которая так хорошо знакома Ларри и теперь четко различима после долгого отсутствия.
— С каких это порр нам надо рразррешение от какой-то пизды, чтобы прроехать куда-нибудь в Лите?
Ларри заговорщицки лыбится, довольный, что Франко снова становится самим собой. Он прокатывается на фургоне по брусчатке и решетке и по указанию Франко паркуется у старой кирпичной постройки. Там безлюдно: кругом никакой охраны. Франко озирается: странно смотреть на здание средь бела дня. Они вылезают из фургона и подходят к краю сухого дока. Франко заглядывает через край.
— Я тебе рассказывал историю за моего старого дедулю Джока и Красавчика Джонни Твида?
— Не-а.
Франко по-прежнему смотрит вниз. До дна далеко — не такая адская глубина, как ему казалось в детстве, но все же прилично. Обрушение стен набирает обороты: на дне дока валяется еще больше булыг, хотя дальнюю стену пытаются укрепить деревянными подпорками. У Франко немного кружится голова. Он отступает и поворачивается к своему приятелю.
— Мы были большими дружбанами, Ларри.
— Угу, так мы и щас, Франко, — хитровато, с осторожным беспокойством говорит Ларри.
— Большими дружбанами, но не друзьями, — с хладнокровной монотонностью рассуждает Франко. — С виду друзья, но в душе презирали друг друга.
Немного ошарашенный, Ларри смотрит на него с жесткой агрессией в глазах. Кажется, он собирается возразить, но внутренне перестраивается и вместо этого расплывается в улыбке:
— Так вот када все выясняется, да?
— Ты всегда умел мной манипулировать, — продолжает Франко, переводя взгляд на подъемные краны. Вдали хлопают крыльями и клекочут чайки — наверное, над мусорным баком за стенами из рифленого железа к востоку от верфи. Слева над серебристо-серой рекой садится огненно-красное солнце, словно готовое стереть Файф с лица земли. — Умел подкинуть проблем. Чтоб они росли как снежный ком. Видать, я и в тюряге стока отсидел из-за тебя, — заявляет он без враждебности. — Мои настоящие друзья — Рентс, Томми, Больной, Спад и остальные — всегда на тебя гнали.
— Та они ж ебаные торчки! А чё мне тада говорить? — усмехается Ларри, тыча пальцем в шрам над глазом и след от ожога на половину лица. — Откуда это у меня? Кто чморил меня и всех прочих додиков в округе? Кто превратил нашу жизнь в ебаный ад? Святой Франциск Джеймс Бегби! Угу, а твои дружки, Рентон, Больной, Спад и остальные, — где они все, блядь, щас?
